История соткана из мифов и легенд. Причины их появления — разные. В том числе и вынужденные, во имя науки. Как говорится, ничего личного.
21 марта 1976 года наши самолёты закончили работы в Чукотском море, и прибыли в Черский. Здесь нас ждали известный ленинградский корреспондент Семён Р. и письмо высокого начальства.
Директор Арктического и Антарктического НИИ (ААНИИ) Алексей Фёдорович Трёшников просил организовать полёт корреспондента в географическую точку Северного полюса. Честно говоря, это никак не входило в наши планы, но делать нечего, а потому мы пообещали начальнику Высокоширотной воздушной экспедиции (ВВЭ) «Север» Михаилу Краснопёрову и журналисту, что в обязательном порядке выполним просьбу директора.
Через день наш борт вылетел на СП-22, откуда мы должны были отправиться на Землю Франца Иосифа. Вместо отдыха на острове Жохова наш корреспондент трудился над изготовлением флагштока для подъёма государственного флага на Северном полюсе. Теоретически он хорошо подготовился, проштудировав соответствующую литературу, и, когда мы, наконец, сообщили ему, что теперь летим прямо на полюс, не мог скрыть восторга.
Наш командир Анатолий Старцев пришёл в грузовую кабину пить чай и пригласил Семёна Р. посидеть в его левом кресле пилота. Усевшись в кресло и увидев перед собой огромное количество различных авиационных приборов, журналист не переставал задавать вопросы второму пилоту и штурману. В конце концов, штурман Валерий Палий под каким-то предлогом вышел из пилотской кабины и, добравшись до Старцева, заявил:
— Всё, больше не могу обманывать пожилого человека. Он меня спрашивает: «Если мы летим на полюс, то наш курс должен быть “ноль”, а на компасах ведь совершенно другие направления полета…». Ну, и что делать?
— Поставь ему «ноль» на ГПК-52, пусть успокоится, — вздохнул Старцев.
Палий вернулся в пилотскую кабину и профессионально объяснил:
— Теперь мы перешли на другой меридиан полёта, наш курс — точно на полюс.
И тут же установил стрелку гирополукомпаса на «ноль».
Правда, самолёт при этом не изменил своего положения в пространстве, а продолжал следовать в заданном направлении.
После посадки на псевдополюсе мы приступили к стандартным глубоководным исследованиям. Семён Р. всё время был рядом с нами. Когда я стал измерять глубину с помощью эхолота, наш океанолог Илья Романов сказал корреспонденту:
— Ты понимаешь, Семён, глубины в Северном Ледовитом океане — вещь секретная. Так что пойдём отсюда.
Тот послушно вышел из палатки, тем более из литературы он точно знал, что по данным измерений, выполненных в 1948 году, глубина на полюсе 4254 метра.
Закончив работу, мы в торжественной обстановке подняли флаг СССР. Семён Р. сказал проникновенную речь, и в этот момент над нами пролетел Ан-2 Гидрографической службы Северного флота, выполнявший программу наблюдений ВВЭ «Север-76». Эта экспедиция тогда базировалась на СП-22, и её самолет возвращался на свою базу. К счастью для нас, корреспондент не знал тактико-технических данных Ан-2 и не мог разобраться, как он долетел до Северного полюса.
Увидев самолёт в небе над «полюсом», Семён Р. заметил:
— Как быстро закончились времена романтического достижения Северного полюса!
Мы распили бутылку «Капитанского джина», специально привезённого нашим гостем из Ленинграда для того, чтобы отметить столь памятное событие, и полетели на СП-22. Как только журналист добрался до кабины самолёта, он тут же крепко уснул — сказалась бессонная ночь накануне на острове Жохова и эйфория от содеянного.
Мы сели на СП-22 и отправились отдыхать перед следующим полётом в Нагурскую. А Семён Р. на ближайшем Ил-14 вернулся в Черский и потом улетел дальше, в Ленинград, где мы потом часто с ним встречались. К счастью, он продолжал верить в ту легенду, которую мы достойно сочинили специально для него.
Но на этом история не закончилась…
Через год, 19 апреля 1977 года, мы получили прямое указание из нашего Арктического и Антарктического НИИ ожидать группу высоких гостей на СП-22. К нам на льдину прилетели руководитель Главного управления гидрометслужбы (ГУГМС) Герой Советского Союза, академик Евгений Константинович Фёдоров и сопровождавший его замдиректора ААНИИ Герой Социалистического Труда Николай Александрович Корнилов.
Их полёт на дрейфующие станции СП был связан с приближавшимся 40-летием начала дрейфа легендарной папанинской льдины в мае 1937 года, участником которого был Фёдоров. С ними вместе с СП-23, где предварительно побывали Фёдоров и Корнилов, прибыли аквалангисты Геннадий Кадачигов, Вадим Углев и ленинградский журналист Владимир С.
В ознаменование приближающегося юбилея нам предлагалось вновь совершить полёт в точку Северного полюса для символического погружения под лёд советского аквалангиста-исследователя. Вполне естественно, что такой поворот никак не входил в наши планы.
Накануне вылета я отправился в домик, который был отведён для отдыха гостей и объяснил им всю ситуацию, которая ставила под угрозу выполнение научной программы океанографической съёмки. Евгений Константинович усмехнулся:
— Вы же опытный человек. Сделайте так, чтобы наука не пострадала, и никто ни о чём не догадался.
Я поблагодарил и отправился к экипажу, сообщив им, что полетим по плановым точкам, но в официальном плане полёта будет заявлена точка Северного полюса, и все формальные географические координаты местоположения самолёта, передаваемые в эфир, должны соответствовать этому плану.
Летчики всё поняли, и мы полетели на свои работы. На штурманской карте было проложено два маршрута — фактический и придуманный. На последней точке вылета мы сообщили нашим коллегам-аквалангистам о прибытии на Северный полюс, где мы выполнили очередные океанографические исследования, а Геннадий Кадачигов осуществил «историческое погружение» под лёд…
Мне до сих пор стыдно перед своими друзьями и коллегами за свой поступок, но чувство профессиональной гордости за выполнение полного объёма программы океанографической съёмки было сильнее и важнее. Геннадий Кадачигов и Вадим Углев уже ушли из жизни, так и не узнав правду о том, где они выполняли погружение.
Участником тех событий был и Владимир С., который, уже через несколько лет, обиделся на меня, когда узнал, как все было на самом деле. Но рассказывать легенды и мифы я не хочу и не могу. Если кто-нибудь из читателей возьмёт в фондах ААНИИ научно-технический отчёт о работах Высокоширотной воздушной экспедиции «Север-29» весной 1977 года, он также прочтёт информацию о полёте в тот день в точку Северного полюса для обеспечения работ водолазов-ледоисследователей.
Вот так из мифов рождается история.
На фото вверху: Аквалангист-ледоисследователь ААНИИ Г.А. Кадачигов перед погружением под лёд и руководитель подводных работ В.Д. Углев. Фото Н.М. Шестакова
