В этом году уже второй раз слушаю в Мариинском театре оперу Пуччини. Сначала — «Богему» в историческом здании, теперь «Тоску» — в новом, похожем снаружи на разросшийся павильон метро «Пионерская».
Изнутри хорошо знакомое теперь петербуржцам фойе с панелями из оникса и стразами Сваровски напоминает дорогой отель. Толщина панелей — всего 4 мм, что придаёт им способность пропускать свет. Оникс в театре — тёплого янтарного оттенка. Более привычный по цвету зелёный оникс сделал бы лица зрителей слишком бледными.
В опере я, учитель, оказался со своими воспитанниками благодаря городской программе, приобщающей молодёжь к жизни театра. Школьникам рассказали об истории создания «Тоски», познакомили с фабулой произведения. На основе услышанного предстояло создать эскизы декораций к спектаклю. На удивление, гимназисты успешно справились с задачей, и каждая из групп сумела прокомментировать свой замысел не хуже маститого искусствоведа.
Затем предстояло отправиться в путешествие по лабиринтам театра. Перемещались мы стремительно, бег по коридорам без окон напоминал какой-то квест. По пути периодически встречались местные обитатели — то мужчина с виолончелью, то барышня с балетной походкой.
В нашем путешествии были и остановки. Хранилище реквизита наполнено исполинскими фруктами, головами дракона, разной мебелью и целым арсеналом оружия. Место, где ждут своего часа мягкие декорации, напоминает заводской цех — рельсы, подъёмные механизмы, железные ящики.
За кулисами чувствуешь себя, как на космодроме. Всюду полумрак, огромное пространство, мерцающие на высоте огни, металлические конструкции, горящие дисплеи, пульты управления. Много людей, каждый чем-то занят.
Заметил я там и одного из солистов, рослого брюнета с раскосыми глазами. Интересно, конечно, будет наблюдать его потом на сцене в образе злодея Скарпиа. Один из операторов сидел за пультом с выражением глубокой тоски на лице. И волшебное место для кого-то может стать обыденным.
Внезапно снова оказавшись в фойе, мы растворились среди зрителей. Публика источала буржуазное благополучие. Декольтированные дамы на шпильках и в бархате, мужчины с шейными платками и в бабочках. Шлейфовые ароматы дорогого парфюма. В такой обстановке понимаешь своё счастье попасть на спектакль бесплатно.
Зал новой сцены довольно уютный из-за деревянной отделки и почему-то вызывает ассоциации со старинным кораблём. Зрители оживляются, когда голос сообщает, что за дирижёрским пультом сегодня маэстро Валерий Гергиев.
Странно, что режиссёр перенёс действие из Рима начала XIX века в Рим 1930-х годов. Злые силы — сторонники фашистского режима. Костюмы от этого не такие нарядные, но драматизма, пожалуй, больше. Поверхность сцены сделана наклонной — видимо, чтобы подчеркнуть тщету сущего.
Пели артисты на итальянском. Тоска оказалась страшной ревнивицей, во всём подозревала своего возлюбленного. Скарпиа, благодаря незаурядной внешности и актёрскому мастерству исполнителя, предстал сущим демоном. На мой непросвещё1нный взгляд, арии главной героини звучали гармонично, без неприятных для слуха модуляций и высоких частот.
Моя дочь с подружкой несколько приуныли к середине представления — всё же не для начальной школы сюжет — но съеденные во втором антракте пирожные сумели исправить ситуацию. Десятиклассники держались образцово и, кажется, получали удовольствие от спектакля.
Ведущая музыкальная тема третьего акта очень хороша и легко узнаваема. Я её использовал неоднократно на школьных вечерах, посвящённых Ленинградской блокаде. Вокальный диалог главных героев даёт надежду на счастливый исход тому, кто не знает этот классический сюжет. На сцене установлены гигантские буквы в зеркальном отражении. Зрители видят лишь часть слова, что даёт возможность прочесть его и как ROMA, и как АMORE. Драма переходит в трагедию, всё величественно и очень печально.
Судя по бурным аплодисментам, зрители знали, на что шли. Три главных исполнителя купались в овациях. Конечно, достались они и дирижёру.
Возвращались мы из театра в приподнятом настроении — велика все же сила искусства.
Фото автора
