Агенты Абвера в блокадном Ленинграде — быль иль небыль?

Наши отцы и матери молчали, мы не спрашивали. А теперь кому верить? Книгам о войне? Мемуарам? Архивам? Но и в архивах можно искать истину, а можно — только то, что заранее хочешь найти.

 

Наверное, это странно, но моё поколение, ребята, рождённые в первые послевоенные годы, к памяти о Великой Отечественной всегда относилось не менее трепетно, чем наши прошедшие войну отцы и матери. Не на словах, а где-то в глубине души. В памятные дни, в День Победы мы всегда были вместе.

Хотя — что мы знали о войне? Обрывки рассказов за семейным столом. Безногий инвалид, вдруг выкативший на улицу на доске с колёсиками, в ватнике и старой армейской шапке с пятном от звезды. Крестообразные следы на окнах: их проклеивали, чтобы стёкла не разлетались во время блокадных бомбёжек. Уличные провалы, огороженные заборами и засыпанные мусором, останки разрушенных немецкими бомбами домов…

До 1960-х годов ленинградская улица Марата, на которой я вырос, начинаясь на парадном Невском проспекте, упиралась в огромный пустырь. Главной достопримечательностью пустыря была огромная лужа, мы с мальчишками плавали по ней на самодельных плотах. Откуда в самом центре города взялись и этот пустырь, и это озеро, мы не задумывались.

Теперь на этом месте ТЮЗ, а вокруг него парк, в котором на школьной практике мы в июне 1962-го сажали деревья и кусты.

Тогда уже, из обрывков папиных рассказов, я знал, что до войны здесь находился ипподром. А потом узнал больше. Во время войны тут стояла зенитная батарея, она служила очевидной целью для фашистских бомбардировщиков. Наверное, поэтому на ипподроме к концу блокады не осталось ни одного целого строения…

А ещё раньше, в царские времена, тут был плац Семёновского полка. Место прóклятое, известное в истории как площадь эшафотов.

Здесь в декабре 1849 года казнили петрашевцев, в числе которых был приговорённый в итоге к четырём годам каторги Фёдор Достоевский. Здесь после убийства царя Александра II были повешены пятеро народовольцев — Андрей Желябов, его жена и соратница Софья Перовская, Александр Михайлов, Николай Кибальчич и его тёзка Рысаков.

Ничего этого мы, «ребята с нашего двора» дома 59 по улице Марата, конечно не знали. Историю как науку мы впитывали в себя из того, что видели, из того, что слышали от взрослых и пацанов постарше, переживших блокаду, а ещё — из книг о войне, только-только выходивших из-под перьев писателей-фронтовиков. Их было ещё мало тогда, этих книг, поэтому каждая шла буквально нарасхват.

В конце 1950-х по рукам во дворе ходил сильно потрёпанный, но довольно увесистый том. На потёртой жёлто-коричневой обложке, на фоне набережной Невы и силуэта Адмиралтейства — две, слившиеся воедино фигуры. В нелёгкой схватке один, который в кепке, вот-вот опрокинет другого, стиснувшего в ладони то ли пистолет, то ли ракетницу. Ежу было понятно, что в кепке, который должен победить, наш. А с пистолетом — враг, фриц-диверсант.

В школьной библиотеке на книгу тоже стояла внушительная очередь. Называлась она «Тарантул» — по кличке самого опасного из всех немецких агентов, и состояла из трёх повестей — «Зелёные цепочки», «Тайная схватка» и «Тарантул». Это была первая её  публикация: Лениздат, 1957 год. Потом книгу неоднократно переиздавали, ставили по ней фильмы.

Автором трилогии был известный ленинградский писатель Герман Иванович Матвеев, а оформил книгу не менее известный художник Николай Михайлович Кочергин, чьи иллюстрации к «Коньку-горбунку» в те времена, когда дети читали книги, знакомы были каждому ребёнку.

В «Тарантуле»  рассказывалось о том, как ленинградские подростки, Миша Алексеев и его друзья, помогли контрразведчикам обезвредить группу фашистских диверсантов, действовавших в блокадном городе. Диверсанты вели подрывную пропаганду среди населения, уничтожали особо опасных для Германии противников, наводили немецкие бомбардировщики на важные городские объекты, нарушая их светомаскировку или запуская в небо ракеты, указывающие летчикам люфтваффе места, которые следует подвергнуть бомбардировке. Вот с такими диверсантами сражались герои книги Матвеева, наши ровесники.

И это было правдой — вражеских диверсантов в блокадном Ленинграде хватало. Другой вопрос, который по сей день не даёт покоя историкам всех мастей: откуда же в городе, окружённом кольцом врага, набралось столько врагов, объединённых к тому же в разветвлённую агентурную сеть? Не на парашютах же их туда забросили! Хотя и на парашютах тоже.

Ответ прост, хотя и не всем историкам он нравится: многие из этих шпионов поселились в СССР или были завербованы германской разведкой (в том числе через посольство и консульства) задолго до войны, и были легальными советскими гражданами, внедрёнными в наше общество, его пятой колонной. Немецких агентов по западным областям страны было великое множество, исчисляемое если не миллионами, то тысячами или десятками тысяч.

Одни вели подрывную пропагандистскую или диверсионную работу, другие сидели молча, ожидая начала военных действий, изучая окружающую местность, обычаи и порядки, а также местных людей и их нравы. В результате, вступая в тот или иной город, посёлок, фашисты приходили туда, как к себе домой, там их ждали свои люди, знающие, где находится райком партии, где склады с продовольствием, сколько здесь коммунистов, евреев и цыган и прочее.

Сталин со своей командой обо всём этом, конечно, догадывался. Шпиономания, возведённая в ранг высокой политики, не была, как это может показаться, высосана из пальца усыхающей руки вождя. Другое дело, что в первую очередь искали среди своих, на поверхности, а не там, где глубже. Но и «там» искали тоже, и находили.

Несмотря на плотный «железный занавес», фашистская агентура в СССР постоянно пополнялась, особенно в последние предвоенные годы. В 1939 году на западной границе было задержано гитлеровских агентов в несколько раз больше, чем в 1935-м. Поскольку общей границы у Германии с Советским Союзом не было, использовались рубежи других стран. Так, из Румынии шпионы переходили на Украину, из Финляндии — в Ленинградскую область. Многих задерживали и разоблачали наши пограничники, но кто-то проскальзывал.

Уже в первые недели войны Ленинград был наводнён немецкой агентурой и осведомителями. Всплыли «законсервированные» до поры до времени  шпионы. Затем в Ленинград пошли беженцы из Прибалтики, потом — из Псковской и Новгородской областей. Среди этих людей абвер вербовал новые кадры. Но и чекисты, надо сказать, работали довольно эффективно. За годы блокады в Ленинграде они обезвредили около 200 шпионско-диверсионных и террористических групп.

Остановленные на окраинах города, фашисты решили взять Ленинград на измор. По плану главы абвера адмирала Канариса, необходимо было разрушить основные узлы жизнеобеспечения города бомбардировками и артобстрелами, а с помощью имевшейся агентуры организовать в голодающем городе панику и массовые беспорядки. В ход шли самые разные средства — с самолётов разбрасывались провокационные листовки, в хлебных очередях распространялись разнообразные слухи (о банкетах в Смольном и бутербродах с икрой, которые на самолётах привозят Жданову из Москвы, и некоторые из тех слухов дожили до наших дней). В этот же план входили нарушения светомаскировки и запуск световых ракет во время авианалётов…

Вот в такой обстановке, помогая старшим, и действовали юные герои «Тарантула». Романа-трилогии, который написал не фантаст, а проживший все военные годы в Ленинграде писатель Герман Матвеев. Очевидец, книгу которого читали его современники, тоже очевидцы. И если бы это была неправда, так или иначе, рано или поздно, нашлись бы люди, которые изобличили бы «фантазии» автора.

И тут я возвращаюсь к тому, с чего начал. Есть очевидцы, есть мемуаристы, есть историки, ищущие истину, но есть и доктора наук с концепциями, которые в архивах ищут лишь то, что хотят найти, то, что укладывается в их теорию. И по этой теории, например, не было и не могло быть в блокадном Ленинграде никаких Тарантулов-диверсантов и шпионов с фонариками и световыми ракетами, а были… «фобии власти» —  страхи городских руководителей, что такое может быть.

Так кто же прав — историк-архивист или писатель-блокадник? Для меня, с моим послевоенным детством, ответ очевиден — Герман Матвеев.

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

пять + 10 =