На флоте манёвр «все вдруг», когда эскадра по команде враз ложится на другой курс, — сложнейший манёвр. Теперь свыше тысячи вузов России должны проделать этот манёвр уже второй раз за последние 20 лет.
В 2003 году Россия вошла в число стран Болонской системы высшего образования.
Если кто не в курсе дела, эта система к тому времени действовала всего четыре года. Название её объяснялось тем, что в 1999 году именно в Болонье, где находится основанный 800 лет назад знаменитый университет, министры образования из 29 стран подписали соответствующую декларацию.
Принципы новой системы заключались в том, чтобы ввести в странах Евросоюза единые стандарты высшего образования и, в частности, сделать его трёхступенчатым — бакалавриат, магистратура, докторантура. Система, в которой был прописан и ряд других стандартов, предоставляла молодому человеку возможность после окончания каждой из трёх ступеней устраиваться на работу в любой стране, признавшей Болонскую систему.
Тогда, на заре века, российские сторонники подписания Болонской декларации уверяли неразумных соотечественников, что для нас это крайне выгодный шаг. Во-первых, европейская система самая передовая, хотя бы потому, что в Европе всё передовое. А, во-вторых — в идеале — не только наши новоиспечённые бакалавры, магистры и доктора смогут работать у них, но и тамошние — у нас.
Вслед затем наши культуртрегеры тут же принялись ломать отечественное образование через коленку, выливая с водой и ребёнка. При этом критика Болонской системы применительно к российским вузам отметалась с порога.
Короче, всё делалось в лучших — или правильнее сказать: в худших — отечественных традициях. С петровских времён многим нашим чиновникам представлялось, что стóит те или иные европорядки пересадить на российскую почву, как они тут же расцветут и станет у нас в точности такая же, как в Европе. Не станет. Те стандарты жизни, которые существуют там, имеют глубокие, многовековые корни, которых здесь нет. А потому слепое копирование ничего не даёт. Если уж что-то заимствовать, то не конечный результат, а изначальную основу, принципы…
Но самое печальное случилось потом, которое наступило очень быстро. Студенты из евростран почему-то не хотели у нас учиться, чтобы пополнить бюджеты наших вузов. И евросоюзовские молодые специалисты не спешили приезжать в Россию. Зато многие наши делали всё, чтобы найти себя в ЕС, даже несмотря на то, что там приходилось сталкиваться со многими организационными и чисто чиновничьими трудностями. В итоге Россия год за годом теряла мозги.
Российским высшим чиновникам от образования понадобилось без малого два десятка лет и резкое ухудшение отношений с ЕС в последние годы, чтобы убедиться: да, в нашей стране Болонская система не оправдала себя. Лишь после этого Россия вышла из системы.
Как заявил «Коммерсанту» министр науки и высшего образования Валерий Фальков, «будущее за нашей собственной уникальной системой образования, в основе которой должны лежать интересы национальной экономики и максимальное пространство возможностей для каждого студента».
Почему же мы двадцать лет не вспоминали об этой собственной уникальности, а заодно о своей экономике и своих студентах? Про это министр дипломатично умолчал. Между тем с самого начала было ясно, что внезапная пересадка чужой системы высшей школы на другую почву ни к чему хорошему не приведёт. И дело даже не в том, что европейские университеты, в отличие от наших, имеют многовековую традицию. Болонская декларация принималась на основе своей, евросоюзовской, системы школьного образования и в расчёте на свою, а не на российскую, систему высшей школы.
Впрочем, чтó теперь вспоминать былое, когда надо думать о будущем.
В чём же будет заключаться возвращение российских вузов к самим себе?
В прошлом году в шести университетах страны был запущен пилотный проект грядущих реформ. Когда его итоги будут обсуждаться и какими будут сами реформы высшего образования, пока точно неизвестно. Как неизвестно и то, будут ли российские ведущие университеты и впредь участвовать в рейтинговых гонках вместе с европейскими и американскими вузами или ограничатся соперничеством, скажем, с вузами стран БРИКС.
А кроме того — это уже безотносительно к Болонской системе, — никто пока не сказал, освободят ли, наконец, ректоров и проректоров, деканов и заведующих кафедрами, а также рядовых преподавателей от безумного бумаготворчества, которое нужно исключительно чиновникам, но не даёт ровным счётом ничего для повышения знаний и умений студентов.
Понятно только одно — грядущая реформа займёт не один год. А значит, на протяжении этого времени ко всем прочим трудностям в системе отечественного высшего образования добавится ещё и эта. Второй раз за последние двадцать лет.
