Опасные путешествия Фёдора Торнау

Владимир Соболь
Январь12/ 2022

Он мог сделать быструю карьеру в Главном штабе Русской армии. Но выбрал жизнь деятельную, опасную и — достойную.

 

В тесной душной избушке два человека мрачно смотрели друг другу в глаза. Один — широкоплечий, в бешмете, подпоясанном узорчатым ремешком, на котором висел кинжал. Другой — исхудавший, осунувшийся, в рваной черкеске, скованный по рукам и ногам тяжёлой цепью.

— Буду ждать ещё месяц, — мрачно процедил первый. — Не привезут выкуп,   отрежу тебе башку и отошлю генералам.

Второй устало усмехнулся:

— Время жаркое, Аслан-бек. Не забудь посолить. А то ведь испортится.

 

I.

С кабардинцем Аслан-беком Тамбиевым говорил его пленный — капитан русской армии барон Фёдор Фёдорович Торнау. Офицер, географ, этнограф, писатель, человек с обострённым чувством справедливости и страстью к самым отчаянным приключениям.

Он родился в 1810 году в семье военного. Дед — генерал времён Екатерины, отец — полковник при её внуке Александре I. Был ранен в Дрезденском сражении в 1813 году и скончался от раны.

Фёдор-младший получил отличное образование. Учился в Царскосельском лицее, образование в нём приравнивалось к университетскому. Но с 1822 года лицей отдали под крыло военного ведомства. И желающие могли получить дополнительное военное образование.

Барон Торнау пожелал и, получив его, в 1829-м  отправился в действующую армию, на очередную русско-турецкую войну. Там проявил себя офицером храбрым, умным и деятельным. О своих приключениях за Дунаем барон рассказал впоследствии в книге «Записки русского офицера».

Потом была польская кампания, где он тоже воевал умело и отважно. При взятии Варшавы был контужен, получил серебряную медаль. Его  повысили в чине, перевели в Петербург, в канцелярию Главного штаба. Должность неплохая, место тёплое и сытное.

Вот только слишком близко к начальству и чересчур далеко от настоящего дела. И в 1832-м Торнау уехал на другую войну.

Позже он писал, что выпросился на Кавказ, «привлекавший в то время русскую военную молодёжь, предпочитавшую труды боевой жизни парадной службе и блеску паркетных удач». Эта цитата, как  и следующие, взята из другой книги барона —«Воспоминания кавказского офицера».

 

II.

«Восток и юг давно описаны, воспеты», — писал Михаил Лермонтов. Думаю, он иронизировал над легковерным читателем. Кавказский боевой офицер знал, что толковых карт пограничных областей Российской империи ещё нет. Даже в 1860-х бóльшая часть земель к югу от Терека и до Чёрного моря виделась огромным белым пятном. И заполняли эти пустые места — отчаянные головы и смелые души, подобные Фёдору Торнау.

Правда, поначалу ему пришлось в Тифлисе снова сесть за канцелярский штабной стол. Но он не тратил времени даром, сразу начал изучать неведомый край, поначалу хотя бы и по письменным сообщениям.

А вот с начальником ему повезло. Генерал Владимир Дмитриевич Вольховский тоже был лицеист, ещё самого первого выпуска, однокашник Пушкина, Кюхельбекера, Горчакова. На службе он держался твёрдо, но спокойно. Уважал своих подчинённых, однако требовал немедленного исполнения приказаний. Торнау он приставил к письменной работе, потому как тогдашние офицеры, даже штабные, не часто владели русским языком.

«От раннего утра и до поздней ночи мне приходилось сидеть за бумагами», — сокрушался Торнау, вспоминая первые годы своей кавказской службы.

Но и тогда он умудрялся отпрашиваться в опасные военные экспедиции. В одной был тяжело ранен, и только внимание начальства спасло ему жизнь. Заслуги поручика Торнау отмечали и Вольховский, и Вельяминов, и командир Кавказского корпуса Розен. Кстати, на Кавказе тогда ценили именно не бессмысленное геройство, а точное исполнение своего дела.

 

III.

После ранения Фёдор Фёдорович получил два предложения. Вельяминов позвал его с собой в Ставрополь. Вольховский — в Тифлис, в Грузию. Торнау выбрал второе. И взялся за самое серьёзное дело своей долгой и насыщенной жизни.

Он исследовал Западный Кавказ и морское побережье к северу от Гагр.

Абхазия перешла к русским по Адрианопольскому договору, закончившему русско-турецкую войну 1829-1830 годов. Ту самую, где и начал служить Торнау. Теперь нужно было осваивать полученные земли, о которых не было известно практически ничего.  Что делалось севернее Гагр — оставалось неведомым. Продвигаться войскам мешали скалы, выходившие прямо к воде. Торнау вспоминал, что даже конным приходилось забираться высоко по склону и вести лошадей в поводу, чтобы одолеть каменные препятствия.

Начали разрабатывать десантные операции. Но в них нужно было занять тысячи солдат и десятки судов. В конце концов, решили найти толкового офицера, чтобы он пробрался тайком и осмотрел берег.

Вольховский выбрал Торнау. Но приказать поручику отправиться в такое опасное предприятие было нельзя. Это дело выходило за пределы обычных обязанностей. Владимир Дмитриевич предложил барону Торнау самому решиться и назначить условия, на которых он согласился бы исполнить поручение. Поручик согласился, недолго раздумывая, но выставил серьёзные требования:

«Готовый жертвовать собою, безусловно, для государственной пользы, но отнюдь не располагая торговать своею жизнью и свободой, я отвергнул условия, которые могли касаться до моих личных выгод, и настоял только на доставлении мне всех тех преимуществ, от которых зависела, по моему убеждению, удача предприятия…»

С одобрения командующего, Торнау получил  право свободно организовать свои экспедиции, вступать в отношения с горцами, мирными и немирными, обещать им прощения или награды за помощь.

В 1835 году барон дважды переходил Кавказский хребет. Главное было —добраться до побережья через горы. Но и Западный Кавказ, и Абхазию населяли разные племена, воевавшие друг с другом и, конечно же, с русскими. Необходимы были помощники, которые смогут провести офицера через множество возможных засад. «Абхазские леса были непроходимы для того, кто не знал местности и всех проложенных по ним воровских тропинок…»

Торнау начал готовиться к экспедиции, посетив одного из предводителей местных отрядов. Он не говорил в то время ни на одном из кавказских языков, но рассчитывал на законы горского гостеприимства. Приехал с одним провожатым, переводчиком. Хозяин встретил его, окружённый свитой, держа в руке заряженный пистолет. Но через короткое время они сделались почти друзьями. Гассан-бей дал русскому конвой, объявил о своём покровительстве.

Тем не менее, поручик всё время был настороже. Позже он вспоминал, что на Кавказе того времени никакая предосторожность не была лишней. Никому не рассказывал, куда собирается ехать, и никогда не возвращался по той же дороге.

Торнау смог собрать важные сведения о внутреннем устройстве новой части Российской империи. Итогом первой разведки стала объёмистая рукопись «Взгляд на настоящее положение Абхазии и русских войск её занимающих». В работе исследователь рассказывал о народах, заселяющих новую часть империи, добавлял точные  сведения в карты и советовал, как лучше расположить небольшие русские гарнизоны. Последнее выписывал весьма осторожно, потому как знал: высшие командиры не любят, когда подчинённые им указывают.

Так он поссорился с одним из тогдашних генералов, потому как утверждал, что дорогу в Гагры надо вести иным путём. И начальник строительства просто удалил Торнау из своего отряда. Но Фёдор Фёдорович был настойчив и выше всего ставил дело, которому служил.

«Никогда я не соглашусь выставлять предметы таковыми, как их хотят иметь, говорить истину моя обязанность, и я всегда буду её исполнять… Буду продолжать свои занятия как прямую обязанность офицера штаба…»

Барон явно искал приключений не только в Кавказских горах, но и в служебных отношениях. Искал и — находил.

 

IV.

Следующее задание — пробраться за Гагры. Пройти туда нужно было обходным путём, через Главный Кавказский хребет.

Помощников он отыскал среди абреков. Три брата Лоо убили царского пристава и убежали в горы. Торнау предложил знаменитым разбойникам полное прощение, если они помогут ему пробраться к Геленджику. Начальство одобрило такой дипломатический ход, и началась новая авантюра.

Сначала требовалось пробраться к князьям Лоо. В экспедицию собрались сам Торнау и несколько местных жителей. Главного проводника — Хатхуа — Торнау вспоминал с искренним восторгом. Человек в свои семьдесят лет знал «в горах все тропинки и все секретные места… Усталость не существовала для него».

Дорога вдоль русла Бзыби была трудной даже для подготовленного человека. А их маленький отряд ещё и уклонился от маршрута, чтобы не настигли разбойники. Семь дней они поднимались к перевалу, съели всё мясо и питались лишь просом. Но перевалив через хребет, в долине Большого Зеленчука всё-таки подстрелили зубра, разделали тушу, а шкурой прикрыли свою стоянку.

Дальше они шли через земли людей, настроенных очень воинственно. Не разводили огня, двигались только ночью, а днём отдыхали в глубоких оврагах, не рассёдлывая лошадей и постоянно держась за оружие.

Через полторы недели барон встретился с братьями Лоо, и те проводили его за Кубань к Минеральным Водам.

Результаты путешествия Торнау изложил в докладе «Подробное описание проезда через снеговой хребет из Абхазии на реку Кубань». Эта рукопись, как и  другие работы Фёдора Фёдоровича, содержала ценнейшие сведения о топографии, экономике, этнографии, военной и политической ситуации в районах Западного Кавказа. Торнау был произведён в следующий чин — штабс-капитана.

Но он считал, что дело его не закончено. Из Минеральных Вод перебрался в Прочный Окоп, крепость в районе сегодняшнего Армавира. Братья Лоо уже не могли ему помочь, потому как «перешли под руку Белого царя». Об этом стало известно всему Кавказу, и они потеряли прежний авторитет.

Торнау свёл знакомство с ногайцами — братьями Карамурзиными. Эти князья тоже вынуждены были уйти в горы, избрав жизнь абреков. Но — хотели вернуться к прежнему вольному существованию. Торнау предложил им полное прощение, если они помогут ему в путешествии. Поклялся как русский офицер, что им вернут родовой аул и хорошо наградят. Карамурзины обещали Торнау видеть в нём брата.

Решено было идти к реке Сочи и дальше на мыс Адлер. Торнау отрастил бороду, взял одежду и оружие горцев. Спутники говорили о нём как о чеченском абреке. В этих краях человека, говорящего по-чеченски, найти было крайне трудно.

К перевалу они поднялись по руслу Малой Лабы, а спускались по реке Мзымты. Дорога была лесистая, трудная и опасная. В некоторых местах один из спутников Торнау выезжал вперёд и громко кричал, что, мол, едет Тембулат Карамурзин. Человек, которого знали и уважали в Абхазии. Спуск к морю оказался не менее опасным, чем подъём от него. В одну ночь отряд разделился, и барону пришлось ночевать в лесу вдвоём с провожатым. Когда они соединились с остальными, Тембулат сказал, что Аллах следит за русским — мало кто сумел бы остаться живым в такой ситуации.

Наконец, барон оказался в одном из русских укреплений рядом с Гаграми, где две недели писал путевые заметки.

То, второе путешествие, принесло командованию ценнейшие сведения об участке побережья от Гагры до реки Сочи. Собственно, это и было целью разведки. А первый сложнейший переход через Кавказский хребет был всего лишь средством туда добраться.

После многих приключений Торнау вернулся в Тифлис. Его встретили с почестями. Но с награждением проводников замешкались. Командующий Розен никак не мог решиться выполнить обещания. Канцелярия тоже находила разного вида препоны.

И тогда Фёдор Фёдорович вступился за своего друга. Он напомнил, что поручился перед Карамурзиным словом русского офицера. «Я сам требовал буквального исполнения всего обещанного мной Карамурзину, доказывая, что я говорил именем правительства, в глазах горцев нераздельного с лицом государя»

Торнау просил суд взыскать с него, если он превысил свои полномочия. И объявил, что собирается ехать в Петербург, чтобы добиться встречи с государем. Розен ещё раз взвесил все обстоятельства и — взялся за дело сам. Похлопотал перед императором, и Карамурзину вернули его имение. Тембулат сказал Торнау, что никогда не забудет, что тот для него сделал.

 

V.

Между тем Николай I распорядился, чтобы впредь вопросы с правым флангом Кавказской линии, то есть Западным Кавказом, поручали именно штабс-капитану Торнау. Это навлекло на Фёдора Фёдоровича многие неприятности и страдания.

Ему завидовали, его ненавидели и боялись.

Так Торнау поссорился с генералом Зассом. Тот собирался уполовинить в свою пользу количество голов скота, который обещали Карамурзину. Барон настоял, чтобы награду выплатили полностью, да ещё прибавил: мол, доносы писать не буду, но, если спросят, правды скрывать не стану…

Торнау собирался исследовать черноморское побережье дальше, от Сочи до Геленджика. И пройти туда опять собирался через Кавказский хребет. Но тут вмешалось начальство. Тот самый Григорий Христофорович Засс, толковый военный, но человек амбициозный и жестокий.

Так получилось, что он курировал дальнейшие экспедиции Торнау и предложил ему взять других проводников. По сути, предложение начальства — приказ. Фёдор Фёдорович не смог отказаться.

Осенью 1836 года он отправился в своё третье путешествие. И всего лишь через полторы недели его схватили и увезли в горы. Новые проводники продали его горским разбойникам. Сейчас роль Засса в этом понять трудно. Но ясно, что она была не самая благовидная.

Тогда-то Торнау и оказался в плену у Аслан-бека Тамбиева, одного из трёх проводников, назначенных ему генералом Зассом. И бек пообещал пленному, что, если через месяц не привезут выкуп, он отрежет барону голову и отошлёт русским генералам.

Торнау держали в тёмном, сыром помещении. На него надели цепи и приковали к стене за шею.  Но и в таком положении Торнау наблюдал за жизнью горцев и делал в уме заметки,  которые после сложились в книгу.

Тамбиев был человек не богатый, не особенно храбрый даже в разбойных делах. И в выкупе за Торнау он видел единственное средство поправить своё положение.

Генерал Вельяминов потребовал от Асланбека возвратить Торнау. Одновременно генерал сумел передать барону записку. Он предложил ему самому назначить за себя выкуп, поскольку иным способом освободить его невозможно. На обороте записки разведчик набросал свой ответ:

«Человек в цепях не может назначить, чего он стоит, поэтому отказываюсь от предоставленного мне права. Не хочу показаться малодушным в глазах Вашего Превосходительства. При совершенно потерянном здоровье я ничего не стою, потому что ни к чему более непригоден».

И в таких тяжелейших условиях офицер, прежде всего, заботился о государственной службе.

Весной 1837 года Торнау решил бежать. В напарники он взял пленного казака, который хранил запасённые продукты. Но тот в последние минуты не смог найти офицера в условленном месте, и Торнау ушёл один. Неделю пробирался по ночам, питаясь листьями, травой, кореньями. Приходилось отбиваться и от волков. В конце концов, барона поймали два случайно встреченных всадника. И — передали обратно Тамбиеву.

Торнау опять заковали, а в саклю с ним поместили ещё одного пленного. Фёдор Фёдорович распилил цепи. Напильника, разумеется, не было, работал он найденным твёрдым камнем и потратил на освобождение 18 дней. Аббат Фариа и Эдмон Дантес, персонажи романа Александра Дюма, охотно взяли бы его в компанию. Разорвав цепи, капитан  ушёл снова, на этот раз уже отправились вдвоём. Шли шесть суток, но потом попали в засаду.

Торнау почти отчаялся, но всё-таки  сбежал окончательно. Его спас Тембулат Карамурзин, его проводник во втором путешествии. Князь обещал всегда помнить добро и исполнил свою клятву. Приехал к Тамбиеву и увёз Торнау. В плену Фёдор Фёдорович пробыл два года и два месяца.

Император  приказал Торнау приехать в Петербург. Штабс-капитану выдали жалование за годы плена, присвоили чин капитана и наградили орденом Святого Владимира 4-й степени. Тембулату Карамурзину за верную службу присвоили чин поручика, дали такой же орден и пожизненную пенсию.

Знакомые советовали Торнау не возвращаться на Кавказ. Но он не послушался. Разведкой, конечно, больше не занимался, а служил в штабе. Но и эта работа требовала много сил. Он участвовал в нескольких важных операциях русской армии на побережье и в Дагестане.

В 1849 году барон Торнау ушёл в бессрочный отпуск уже в чине полковника. Поселился в своём нижегородском имении.

 

VI.

Но когда вспыхнула Крымская война, офицер отправился в Дунайскую армию. А после окончания этой нелёгкой войны получил назначение военным атташе в Вену.

На новом поприще ему довелось пересечься ещё с одним лицеистом первого выпуска. Министром иностранных дел был в то время князь Горчаков, однокашник Пушкина и Вольховского. Однако с ним у Торнау случился конфликт. Горчаков хотел отозвать барона из Вены — как упрёк австрийскому императору. Барон сам поехал в Петербург и убеждал Горчакова, военного министра и нового императора Александра II, что подобный шаг только повредит самой России…

Торнау дослужился до должности члена Военно-учёного комитета Главного штаба. Ему пожаловали 300 десятин земли на Кавказе, наградили множеством орденов. Произвели в генерал-лейтенанты.

Но кавказские приключения подорвали здоровье барона. Он вынужден был снова уйти в бессрочный отпуск, лечиться в Австрии. Однако 7 января 1890 года смерть настигла его. Сильный, волевой человек он, несмотря на все испытания, сумел прожить 80 лет.

Работы Фёдора Фёдоровича издают и в наше время. Они  ценны не только как исторические, этнографические заметки. Но крайне интересны и с точки зрения литературной. Настоящая проза, которая показывает нам людей того времени и, прежде всего, проявляет характер её автора — отважного человека, страстного до жизни во многих её проявлениях. Исследователя, авантюриста, человека чести. Есть у кого учиться современному беллетристу — и мастерству изложения, и отношению к жизни.

…Кстати, говорят, именно барон Торнау стал прототипом Жилина в рассказе Льва Толстого «Кавказский пленник».

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

один × два =