Злые языки предрекали, что в ноябре власть не захочет вспоминать 30-летие осетино-ингушского конфликта. Но ничего подобного — о событии рассказало большинство федеральных СМИ.
В этой ситуации Кремлю как раз есть чем гордиться. В 1992 году появление новой «горячей точки» в пределах уже не союзных республик, а самой России вызвало шок и «предчувствие гражданской войны». Тем не менее, властям удалось не только погасить тот конфликт, но и предотвратить появление чего-то подобного в будущем.
У войн в Чечне совсем другие причины и ход, а старые межнациональные конфликты никогда больше не вспыхивали столь ярким пламенем.
Старые раны
30 октября — 4 ноября 1992 года на территории Пригородного района Северной Осетии начались боевые столкновения между ингушскими и осетинскими ополченцами с использованием бронетехники, гранатометов, крупнокалиберных пулемётов, приведшие к многочисленным жертвам.
Даже на фоне гиперинфляции и «шоковых реформ» народ обратил на это внимание, хотя в прежние годы довольно равнодушно отнёсся к резням турок-месхетинцев в Узбекистане и армян в Сумгаите. Дескать, какое нам, русским, дело до чужих разборок? Тем более, армия в обоих случаях легко навела порядок.
Но здесь умные головы сразу напомнили, что гражданская война происходит, не только когда деление происходит на красных и белых, католиков и протестантов. Большинство гражданских войн в XX веке были как раз войнами за независимость, а стороны определяли себя по национальному признаку. И пусть большинство из них происходило в слаборазвитых странах Азии и Африки, в результате образовались полтора десятка независимых государств — Эритрея, Южный Судан, Намибия, Бангладеш и т.д.
Казалось бы, подумаешь событие — от огромной Эфиопии отделилась маленькая Эритрея. Но эта история привела к дестабилизации во всём регионе. За 30 лет погибло не менее 230 тысяч человек, а беженцев не перечесть. В Эфиопии на этом фоне произошло падение сначала империи Хайле Селассие, а потом краснознамённого режима Менгисту Хайле Мариам. Чтобы окончательно решить вопрос с Эритреей, Эфиопия была практически распущена и пересобрана заново как федерация.
Так что разборки на окраине империи могут как болезнь перекинуться на соседние субъекты. Особенно, если учесть, что к ноябрю 1992-го России как независимому государству было меньше года от роду.
Ингуши и осетины не ладят друг с другом как минимум с конца XVIII века. Масла в тлеющий огонь подлил приход императорской России на Кавказ, когда заселённые ингушами территории стали разбавлять станицами терского казачества. В 1918-м большинство ингушей поддержали красных в обмен на обещание вернуть земли, заселённые казаками.
При образовании Горской АССР казаков действительно выселили из нескольких станиц, но Ингушский обком требовал куда больше — в частности, нынешнюю осетинскую столицу Владикавказ. Последовало несколько административно-территориальных переделов, одной из причин которых стала послевоенная депортация чеченцев и ингушей в Среднюю Азию, когда в их опустевшие аулы пришли осетины.
К 1957-му репрессированному народу позволили вернуться домой. Чечено-Ингушскую АССР создавали в несколько смещённых границах: из осетинских земель ничего не отрезали, зато передали два ставропольских района. Наибольшие споры вызвал Пригородный район Северной Осетии, граничащий с территорией Владикавказа. Несмотря ни на что, ингуши возвращались, покупая у осетин когда-то принадлежавшие им дворы, устраивались на работу и не скрывали своего желания вернуться под административную власть Чечено-Ингушетии. Но если в 1960–1970-е годы борьба велась на уровне митингов и делегаций старейшин, ищущих помощи в Москве, то за 1984–1986 годы Комиссия ЦК КПСС зафиксировала в регионе более 100 «националистических проявлений», в том числе убийства и избиения «на почве неприязненных отношений между ингушами и осетинами». А «незаконные вооруженные формирования» стали нормой.
Урок выучен
В октябре 1992 года на территории Пригородного района произошла серия убийств ингушей, а в селе Октябрьское осетинским БТРом была задавлена 13-летняя ингушская девочка Мадина Годоборшева.
Боевые действия между осетинскими и ингушскими ополченцами начались 30 октября и сопровождались захватом заложников, убийствами, изнасилованиями, грабежами и разрушением домов. 1 ноября президент России Борис Ельцин ввёл в Северной Осетии чрезвычайное положение и отправил в зону конфликта 131-ю Майкопскую мотострелковую бригаду. Спустя четыре дня удалось добиться прекращения огня.
Больше пострадали ингуши, поскольку основные боевые действия велись на территории их поселений в Пригородном районе. По данным прокуратуры России, в результате конфликта погибли 608 человек — 490 ингушей и 118 осетин. Среди погибших — 41 женщина (33 ингушки, 5 осетинок), дети до 15 лет — 12 (все с ингушской стороны), люди старше 60 лет — 49 человек (42 ингуша, 7 осетин). 30-тысячное ингушское население Владикавказа и Пригородного района в авральном режиме бежало горными тропами в Ингушетию. Им не повезло с погодой — заморозки и дождь со снегом. Журналисты сообщали о десятках погибших на «тропе смерти».
К счастью, Кремль хорошо понимал, чем калач пахнет, и с самого начала предпринимал усилия, чтобы обстановку стабилизировать. Поначалу — хаотично (комендантский час во Владикавказе то вводили, то отменяли до 1996 года), а в XXI веке — всё более системно. Центр финансировал «программы совместных действий по развитию добрососедских отношений между Республикой Северная Осетия–Алания и Республикой Ингушетия». А когда террористы захватили школу в Беслане, разговаривать с ними ходил президент Ингушетии Руслан Аушев. Он же вынес из школы годовалую осетинскую девочку, заслужив уважение даже многих врагов.
Москва не просто инвестировала в Северный Кавказ большие средства, она создавала рабочие места и поселения совместного проживания людей многих национальностей. Только идя на риск новых вспышек, появлялась возможность создать межнациональный и межконфессиональный мир (большинство осетин — православные, тогда как среди ингушей преобладают мусульмане). Например, в 18-тысячном селе Балта на окраине Северной Осетии оба народа соседствуют достаточно мирно, хотя до сталинской депортации Балта входила в Ингушетию. Кто-то может подумать, что эта очередная потемкинская деревня, но ничего подобного. Просто так получилось, что здесь много и русских, и армян, и грузин, к которым в разные годы прибывали беженцы из «горячих точек» бывшего СССР. И соседи могли воочию убедиться, как легко кто угодно может попасть в жернова истории.
В Северной Осетии до сих пор живут более 28 тысяч ингушей — примерно столько их было и перед началом кровавого конфликта. Однако ничего похожего на события 1992-го здесь больше не происходило. Более того, ничего страшного не случилось ни в Татарстане, ни в Дагестане, ни в Якутии, которые 30 лет назад тоже выглядели пороховыми бочками.
При этом оказалось, что отличным антидотом против старинной вражды является создание условий для развития. Когда есть возможность учиться, зарабатывать, поступить на службу. А когда осетин и ингуш, грузин и абхаз, татарин и русский вынуждены сидеть в одном кабинете, отмечать дни рождения друг друга и обороняться от начальства, физически не получится считать коллегу исчадием ада только за его национальность.
Вероятно, общая история, пройденные войны, прочитанные книги, язык и другие культурные коды тоже сыграли свою роль в том, что России удалось прожить 30 лет без периодически вспыхивающих национальных костерков. А значит, и многие конференции на тему русского языка и диалога культур, проводимые на казённые деньги, вовсе не являются такими бессмысленными, как многим кажется. Равно как и миллиарды, выделяемые из Москвы регионам на юбилеи и фестивали, выглядят формой поощрения глав субъектов за межнациональный мир. Ведь его цена никогда не бывает слишком высокой.
