Сегодня быть похожим на знаменитость, особенно на крупного политика, — большая удача. Благодаря подарку природы, не один «звёздный» двойник уже приобрёл и популярность, и деньги. Однако…
Однако ещё сравнительно не так давно сходство с известными политическими деятелями было чревато крупными неприятностями. И я едва не убедилась в этом на собственном примере.
В ранней юности многие стремятся выразить себя в творчестве. Я увлеченно занималась в студии живописи, мечтая стать, если не великим, то, по крайней мере, известным художником. Старалась я изо всех сил и частенько с радостью ловила на себе внимательный, испытующий взгляд Альфреда Рудольфовича Эберлинга, нашего учителя. Мне казалось, он уже отличил мои способности.
Но вот однажды во время занятия Альфред Рудольфович подошёл и склонился к самому моему уху.
— Анечка, — шёпотом произнес он, — вы удивительно похожи на Александру Фёдоровну, последнюю государыню. Ваше счастье, что вы так молоды, лет тридцать назад это поразительное сходство могло стоить вам жизни.
Как выглядела последняя императрица, я не имела никакого понятия. Да и мудрено было мне, девчонке, это знать. Ведь ещё задолго до моего рождения все изображения этой коронованной особы или уничтожили, или спрятали подальше от людских глаз. Но Альфреду Рудольфовичу я поверила сразу. Он был придворным живописцем последних русских царей, хорошо знал и Николая II, и Александру, писал их портреты. У нас в России Эберлинг сейчас прочно забыт, но его работы до сих пор украшают частные европейские собрания.
Шёл уже 1949 год, но, тем не менее, даже я, несмотря на свой юный возраст, понимала, что быть похожей на расстрелянную царицу по-прежнему опасно. Не случайно же Альфред Рудольфович говорил так тихо, чтоб никто посторонний не услышал.
Испугалась ли я? Да нет, не очень. Годы были такие, что страхом и без того была пронизана вся жизнь. Нет, не испугалась. Но о том, что поведал мне Эберлинг, никому не рассказала, даже самым близким подружкам. Это была моя тайна, сокровенная и загадочная. А потом я стала взрослой и вообще забыла о том случае.
Но в 1957-м мне вновь довелось услыхать то же самое, почти слово в слово.
В ту пору я работала в бюро пропаганды Ленинградского отделения Союза писателей. «Бюро пропаганды» — сейчас это, наверное, звучит весьма зловеще. На самом деле задача наша была довольно скромна, хотя и очень полезна, причём даже с позиций нынешних дней. Мы организовывали выступления писателей на предприятиях, в учреждениях, школах и вузах. Книг тогда выпускалось мало, зато все — огромными тиражами, и писательский Союз был настолько богат, что не только содержал наше бюро, но и оплачивал литераторам их встречи с читателями. Поэтому поэты и прозаики заходили в бюро часто и охотно.
Среди наших нередких гостей был и Лев Успенский, автор нашумевших книг «Слово о словах» и «Ты и твое имя». Он был уже в летах, но по-прежнему красив, импозантен, в нашем тогдашнем восприятии — настоящий аристократ. А если учесть его пышную седую гриву — просто лев, лев-сердцеед. Не удивительно, что разговаривал Лев Васильевич всегда громко, звучно, с полным сознанием своего великолепия.
И вдруг Успенский своим зычным голосом объявляет:
— Смотрю я на вас, Анечка, и всё думаю: а ведь вы удивительно похожи на Александру Фёдоровну, последнюю императрицу! Доведись вам родиться лет этак на тридцать пораньше, такое сходство — будьте уверены! — наверняка доставило бы вам кучу неприятностей.
На дворе стояла «оттепель», людоедские времена, слава Богу, были уже позади. Все вокруг засмеялись, и я тут же получила прозвище «монарх».
Смех смехом, но проверить слова Эберлинга и Успенского и тогда было невозможно. Последняя царствующая чета реабилитации не подлежала, их портреты и снимки продолжали храниться в архивах за семью печатями.
Впервые изображение Александры Фёдоровны я увидела только в начале 1990-х годов. Причём совершенно случайно — на странице, вырванной из какого-то иллюстрированного журнала. Тут же достала свою старую фотокарточку и, положив ее рядом с журнальной страницей, поразилась: почти те же черты — овал лица, разрез глаз, нос, губы… Даже причёска похожа!
В нашем роду никогда не встречалось ни царских особ, ни хотя бы захудалого барона, князя или графа. Правда, дед по отцовской линии, как и последняя императрица, тоже немец, однако он приехал в Россию намного раньше, ещё в середине XIX века. Дедушка Антон Кук был машинистом, к тому же, надо думать, высококлассным — водил императорский поезд из Петербурга в Царское Село. По нашим семейным преданиям, как-то раз, когда дед начищал свой паровоз перед очередной поездкой, Александр III даже подошёл и поздоровался. Всё, больше никаких столкновений с царской семьёй наша семья не знала.
Теперь модно сочинять себе аристократических предков, поэтому, не сомневаюсь, читатель вряд ли усомнится в моём самом что ни на есть пролетарском происхождении. А вот при советской власти, особенно до начала пятидесятых годов, мне бы вряд ли поверили. Царственных самозванцев на Руси испокон веков так боялись, что за одно лишь внешнее сходство с кем-нибудь из наследников престола можно было легко оказаться за решёткой.
