Оля вернулась из своей первой поездки в деревню Голубково в восторге от деревни. Какие там тополя! Какие колодцы с журавлями! А в избе русская печка… И — мы решили покупать в Голубкове дом.
Я быстренько выскочила из намечавшегося Мгинского дачного кооператива, одолжила денег там и сям и, не побывав ещё в деревне, пришла на встречу с продающим избу Володей.
— Срочно, срочно! — Уже завтра он отдаст дом какому-то шофёру.
Володя был похож на Ролана Быкова в фильме «Служили два товарища», где он в роли красноармейца сопровождает кинооператора, делающего съёмки над линией фронта Гражданской войны. Такой же быстрый говорок, напор, и росточек тот же. Мы поставили свои подписи на тетрадном листке — до закона, разрешающего продавать и покупать дома в деревне, было ещё беспредельно далеко.
…Мы сошли с поезда на станции Уторгошь (у нас на 172-м километре поезда ещё не делали остановок). Мы — это моя коллега Женя Карева с её мужем Павликом и сыном Филей.
Прошли назад по рельсам километра, наверное, три посреди коридора из высоких ёлок и черёмухи и оказались на пригорке, с которого виднелась улица. Вдруг навстречу нам побежали по невысокой траве овцы, белые они были, штук пять-семь, и бе-е-кали, будто здоровались. Парочка собак прибежала, тоже вроде бы рады.
На скамейке у дома сидели женщины. Мы поздоровались, я сказала, что купила здесь дом.
— Приходите ночевать, — пригласили они, и каждая указала на свой дом.
Это были Валя Морозова, Нина Васильевна и Нина Михайловна. Антонина Алексеевна появилась уже возле нашей избы и заторопила:
— Печку-то разбирайте, разбирайте, пока артельно.
И вскоре принесла нам на всех рабочие куртки, и мы сразу принялись за дело.
Успели только пообедать возле костра, который привычные к походам ребята тут же обустроили под дикой яблоней. Паша сколотил лесенку в дом, но ночевать мы пошли к тёте Тоне — у нас ещё ничего своего не было. Тётя Тоня положила на пол перины, подушки. Утром Миша, её сын, принёс только что выловленных щучек, она поджарила и нас угостила — необычайно вкусно!
И опять пошли разбирать печки, потому что иначе войти в дом было опасно: камин (так здесь зовут плиту) и русская печь накренились друг к дружке и пол проваливался. Тётя Тоня дала ещё указание, чтобы воду брать у неё:
— Бяритя, бяритя воду из колодца! Чем больше бярут, тем её больше прибывает…
(Удивительны повороты судьбы: потом журналист Павел стал священником, он знаменит в мире. Женя, поздравляя меня с новым 2008 годом, рассказала, как они были в Америке, как их гостеприимно встречали. Про горы, пустыню, городки. Про то, как она в одном из домов разрисовала стенку русскими церковками.)
Назавтра мои друзья уехали в город, а я осталась здесь жить, потому что у меня был отпуск. Вечером пришли соседские мужчины — Александр Петрович, Коля Антипов и Нины Рыжовой Иван. Сели на веранде и сказали, что изба больше года не продержится — пустая, открытая стоит семь лет. А тётя Тоня прислала печника Лёшу из Казармы. Правда, пришёл он под её напором к концу моего двухнедельного срока, но пол поднял и печку сложил. Убедила его моя защитница:
— Что же это — женщина на костре суп варит!
А мне так хорошо тут было! Свободная большая комната, вся мебель — зеркало в простенке между окон, большое, от гардероба. Выскобленные белые широкие половицы, на них матрас, набитый сеном, и я во сне — летаю, летаю по избе, отталкиваясь от стены к стене…
Прозвали нас во всей округе «Хомяковы дачники» и твёрдо сочли простофилями, уплатившими семьсот рублей за избу, тогда как прежде «Володька» купил её за триста. И догадаться-то тогда не могли о грядущей рыночной экономике. Об этой ситуации я теперь вспоминаю, отмывая чугунки и вёдра, купленные на деревенское обзаведенье, — навеки отлито на донышках: «Цена 1 рубль».
Хомяком прозвали почему-то покойного строителя избы, хозяина, мужа Нины Михайловны, она в ту пору жила в Новгороде, а летом у матери — Анны Модестовны, это её записочку — расписку о продаже дома (1 июля 1978 года) передал мне Сольцын Владимир Васильевич. Он же в своей расписке заверил: «В случае признания покупки дома недействительной обязуюсь полученную сумму возвратить». Так граждане нашей страны обходили запреты, просто-напросто друг другу доверяя.
У меня ведь было ещё и ходатайство в местный сельсовет от редакции газеты «Известия», где я временно замещала секретаря, милую Диану Михайловну. В солидной бумаге с печатью значилась я ветераном журналистики и проч., но подписанное зав. корпунктом Анатолием Ежелевым прошение не подействовало.
Храню все эти бумажки — уже свидетельства ушедшей эпохи, и вспоминаю эпизод в редакции еженедельника «Ленинградский рабочий». К нам пришёл с рассказом о положении сельского хозяйства страны молодой, слывший прогрессивным, человек из Смольного. Тревожимая несанкционированной покупкой, спросила его:
— Скажите, почему нельзя купить пустующий дом в деревне?
И он так мне ответил:
— Дачникам землю не отдадим! — Резко ответил, поистине от имени всей КПСС.
Не послушалась я, вот и радуюсь с тех пор тому, что есть в нашей жизни деревня Голубково…
