Вот уже четверть века середина февраля для Библиотеки Российской Академии наук (БАН) — печальные дни. Здесь вспоминают страшный пожар, который произошёл ночью 14 февраля 1988 года.
В этой библиотеке, которая находится в историческом центре Петербурга, на Васильевском острове, в одну ночь погибли и были покалечены в огне около 300 тысяч книг и журналов, а также свыше 20 тысяч старых газетных подшивок. Часть книг, в том числе из фонда Карла Бэра, были воистину бесценны.
Международное сообщество включило эту трагедию в длинный список пожаров в крупнейших библиотеках мира, начиная с 213 года до н.э., когда китайский император Цинь Шихуанди приказал публично сжечь все до единой исписанные страницы, чтобы переписать историю и провозгласить себя первым китайским императором.
— Я могу по минутам восстановить всю ту кошмарную ночь 14 февраля, — рассказывал мне Валерий Павлович Леонов, с которым мы встречались в самом начале нынешнего столетия. — Без двадцати девять вечера мне, в ту пору заместителю директора по науке позвонил наш директор Владимир Александрович Филов: «Приезжай скорей, в хранилище огонь!». Я тут же выскочил, поймал частника…
Дымом потянуло ещё на подъезде к зоопарку, километра за два до библиотеки. Горело на третьем этаже, где хранилище газетного фонда. В полпервого ночи пожарные справились с огнём и уехали, оставив дежурных. Несколько наших сотрудников, в том числе я, на всякий случай тоже остались.
А в полпятого утра — новый пожар, на четвёртом и пятом этажах, где находился Бэровский фонд. Да какой пожар! Пятнадцать часов пламя бушевало то там, то тут… В этом, втором, пожаре и погибли тысячи ценнейших книг.
Валерий Павлович Леонов
Это была какая-то мистика: в 1942-м, именно 14 февраля, на библиотеку упали три авиабомбы. Но тогда шла война, а тут, в мирное время…
Едва ли не сразу, ещё до всяких расследований, на руководство библиотеки начали сыпаться страшные обвинения. Академик Дмитрий Лихачёв назвал пожар в БАН «культурным Чернобылем», по городу пошли гулять жуткие слухи, будто руководство библиотеки пыталось обмануть общественность по поводу истинных масштабов потерь, и вообще, эта дирекция совершенно некомпетентна.
На самом деле, как объяснял мне Валерий Леонов, реальных обвинений было два. Противопожарная сигнализация в БАН действительно не действовала, а на ключах от помещений отсутствовали бирки, поэтому пожарные не могли открыть двери, в большинстве металлические, и ломали их, потеряв много времени.
Конечно, директор отвечает за всё во вверенном ему предприятии, будь то завод, театр или библиотека. Но по большому счёту, виноват был не столько директор, сколько система. В библиотеке имелась пачка писем (вторые экземпляры), которые на протяжении нескольких лет директор БАН направлял в соответствующие инстанции с просьбой установить новую сигнализацию. Всё безрезультатно. И неудивительно, что в те годы пожары полыхали также в ЛГУ, Институте культуры, Юсуповском и Екатерининском дворцах…
Забегая вперёд, скажу: дело по факту пожара в БАН было приостановлено, и никто так и не понёс никакого наказания. И это несмотря на то, что по заключению эксперта, «непосредственной причиной пожара… явился посторонний источник зажигания в виде тлеющей папиросы, сигареты».
— Мы, в библиотеке, провели собственное расследование, — продолжил свой рассказ Валерий Леонов. — Начать с того, что не готовы к пожару оказались и сами огнеборцы. За отсутствием газовых средств огонь в библиотеке они тушили попросту водой, которую брали прямо из Невы! В итоге на полу в хранилищах вода стояла по щиколотку, и надо было как можно скорей высушить около шести миллионов (!) книг, пока их не поразил грибок.
В то время как одни обрушивали на БАН обвинения, другие — сотни добровольцев — помогали наводить порядок в библиотеке, сушить книги. Помогали и городские организации, институты. В том числе Военно-медицинская академия, в термокамере которой сушились наиболее ценные издания.
— Бумага горит при 400° С, в термокамере было всего 40, — объяснял Валерий Леонов, — но уже при этой температуре некоторые наши книги вдруг начали гореть! Я выписал в Публичке такие же книги и попросил сотрудников Института химии силикатов провести сравнительный анализ. Работу выполняли отличные специалисты, которые к тому же не знали целей задания, так что всё было объективно. Анализ показал: самовозгорание произошло из-за высокого содержания магния и фосфора.
И Валерий Павлович показал мне старую книгу, на которой в самой середине обложки зияла обугленная дыра на всю толщину тома.
Сушить книги сотрудникам библиотеки помогали сотни добровольцев
Версия поджога была более чем вероятна. В таких случаях важно понять, кому это могло быть выгодно. Наиболее логичной в данном случае была версия, согласно которой заинтересованные лица рассчитывали, что после пожара директора наверняка снимут и можно будет занять освободившееся место. По советским меркам, оно было тёплым — большой престижный кабинет, персональная «Волга», зарубежные поездки, прочие номенклатурные блага.
Однако теневые претенденты на директорский пост просчитались. Директором стал Леонов, и доносы, которые на него писали, пока он был и.о., тоже не помогли…
Многим директорам БАН выпала тяжёлая судьба. Первый директор Иоганн Шумахер, отдавший БАН и Кунсткамере без малого полвека, умер в нищете (см. об этом). Академик Алексей Шахматов скончался в голодные годы Гражданской войны. Академик Сергей Платонов стал одной из главных мишеней сталинских опричников в так называемом «академическом деле», сфабрикованном в конце 1920-х годов. Ну, а Владимир Филов на десятый день после пожара, оклеветанный коллегами и прессой, слёг с тяжелейшим инфарктом…
Казалось бы, как так, на дворе уже были перестройка и гласность, но почему же ни деятели культуры, ни журналисты, ни правозащитники не хотели слушать правду о пожаре в БАН? Почему слышен был голос только обвинителей, которые беззастенчиво смешивали полуправду с наветами?
Ответ может быть только один: гласность — это всего лишь первая ступенька на пути к свободе слова и торжеству закона и справедливости, а ступенек впереди ещё много…
Впрочем, главное было всё же в том, чтобы восстановить максимум погубленного огнём.
— Сейчас, — говорил Валерий Леонов, а мы с ним разговаривали в 2001 году, чрез тринадцать лет после пожара, — восстановлено 72420 изданий, ещё 88955 изданий заменено. Это примерно половина того, что мы потеряли…
Post Scriptum
Библиотека Российской академии наук (БАН) — одна из крупнейших в мире. Она была основана Петром I в Санкт-Петербурге в 1714 году и в этом году отмечает 310-летний юбилей.
Это была первая в России национальная библиотека.
С 1746 года БАН получает обязательные экземпляры каждого академического издания, а с 1783-го, по указу Екатерины II о вольных типографиях, — вообще всех выходящих в России изданий.
В нынешнем здании, выстроенном на Биржевой линии специально для библиотеки, БАН находится с 1925 года. Сейчас здесь и в филиалах библиотеки хранятся свыше 20 млн. книг, журналов, газетных подшивок, рукописей, географических карт, гравюр… Иностранный фонд БАН составляет около 10 млн. единиц хранения.
