Героическое и чудесное сочетаются в жизни и — отражаются в хороших книгах.
«Так провозился я до двенадцати часов, когда нужно идти было на пристань – нести отцу обед… Пристань теперь на другом берегу, а на этом бульвар, засаженный липами…»
Этот бульвар мы видели в окно каждое утро, все три дня, пока жили в Пскове. Гостиница наша стояла на Золотой набережной, аккурат напротив крепостной стены. Отделяла нас от крепости неширокая река Пскова, стремившаяся через две-три сотни метров слиться с могучей Великой. И мыслям нашим открывалась та самая пристань, на которую Саня Григорьев, герой романа Вениамина Каверина, носил обеденный перекус своему отцу-грузчику.
Теперь нет уже ни пристани этой, ни рыбного рынка, а вдоль Псковского Кремля — Крома — вьётся тропа-терренкур, по которой приятно гулять даже тёмными зимними вечерами.
Отца Сани, будущего капитана Григорьева, несправедливо обвинили в убийстве сторожа. Саня доподлинно знал, кто преступник, но описать его никому не мог, поскольку не умел говорить с детства. Редкий случай — немота без глухоты, — так сформулировал его болезнь доктор Иван Иваныч.
Такой случай в самом деле случился с одним знакомым писателя. Михаил Ефимович Лобашёв — учёный-генетик, воевал в Великую Отечественную, прошёл путь от рядового до капитана. Попал под репрессии, когда били по отечественной биологии. Позже вернулся в науку, защитил докторскую, воспитал множество учёных. В детстве он действительно не мог говорить, но впоследствии заведовал кафедрой, был деканом факультета.
Узнал я об этом в музее «Два капитана». Небольшая экспозиция разместилась в одном из помещений детской библиотеки Пскова. Естественно, что именно в этом городе создали визуальный рассказ о знаменитом романе. Вениамин Каверин, знаете ли, родился в Пскове, провёл там детство и вывел малую родину под псевдонимом Энск.
Псковитяне помнят о своём земляке. Вдруг на стене дома, стоящего на одной из центральных улиц, под самым карнизом крыши увидели мы граффити — в нашем городе жил Вениамин Каверин, автор, ну и так далее…
Да ведь не только Вениамин Александрович — почётный пскович/псковитянин. На здании городской школы №1, бывшей губернской гимназии, вывешено множество мемориальных досок. Ученикам и прохожим сообщают, что здесь учились будущие писатели Вениамин Каверин, Юрий Тынянов, Антонин Ладинский. А также биолог Лев Зильбер — брат Каверина, создатель вирусной теории рака.
Эту школу окончил и физик Исаак Кикоин — дважды Герой Социалистического Труда. Указы о его наградах не были известны публике, а поводы формулировались весьма туманно: «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания».
А ещё я порадовался, увидев фамилию Владимира Брадиса, – автора математических таблиц, которыми я пользовался в школьные годы, да и в институтские тоже.
Отметили мы с женой и ещё одно замечательное обстоятельство. В кофейнях Пскова стоят книги. Да-да, вы можете не только выпить вкусный кофе, съесть пирожное, но и полистать книгу. Или, по крайней мере, посмотреть на корешки и подумать — какую же стоит и вам поставить на полку дома. А может быть, даже иногда и снять с полки. Мы тут в Питере спорим — будут ли читать книги? В Пскове отвечают определённо: читали, читают и будут читать. Заявляют просто собственным существованием.
Кстати, в музее «Два капитана» на одном из стендов я увидел два томика издания 1940-х годов. Один называется «Боевой опыт советской авиации». Читал его лейтенант Михаил Гаврилов. Лётчик штурмовой авиации погиб 30 апреля 1942 года. Его самолёт упал в болото, и только в 2010-м году его извлекли на поверхность поисковики. В болоте многое сохраняется, уцелел и комбинезон, в карманах которого обнаружили две книги.
Что военный лётчик читает пособие по лётному делу — не удивительно. Но вторая книга — роман «Два капитана». Издание 1940-го года. Библиотечный экземпляр, выдан 8 апреля 1942 года, за три недели до гибели Михаила. Одна страница — загнута. Возможно, он читал эту книгу на боевом дежурстве, сидя в кабине. А потом команда — «на взлёт», лейтенант положил книгу в карман и отправился на штурмовку фашистского аэродрома. И — не вернулся с боевого задания.
Мы знаем, что у романа было по крайней мере два варианта. Первый писатель закончил ещё до войны. А второй дописал уже по фронтовым своим впечатлениям.
Вениамин Каверин знал о войне не понаслышке. В ноябре 1941 года он уехал на Северный флот военным корреспондентом газеты «Известия». Отправлял в редакцию рассказы, корреспонденции. Но, разумеется, за штурвалом самолёта сам не сидел. О работе полярных пилотов ему рассказал профессиональный лётчик Самуил Клебанов. Его-то судьбу во многом и повторил Саня Григорьев.
Самуил рано увлекся авиацией, строил с друзьями планер под руководством студента Олега Антонова, будущего знаменитого конструктора небесных лайнеров. Потом учился летать под надзором Валерия Чкалова. Окончил Балашовскую лётную школу. Работал в Архангельске, а после помог перегнать У-2 в Нарьян-Мар, да так и остался на севере. Прокладывал трассы над Ненецким округом, возил людей и оборудование. Не раз пурговал. Написал статью о возможностях развития северной авиации. Помните — Саня Григорьев тоже пишет такую статью.
С первых дней войны Клебанов перешёл в военную авиацию. Летал командиром экипажа бомбардировщика. Погиб в апреле 1942-го года при бомбардировке немецкого аэродрома.
Я слушал экскурсовода и внимательно рассматривал экспонаты. «Два капитана» – роман весьма и весьма значимый для меня и в детстве, и в юности, и сейчас — в возрасте более чем зрелом. Кстати, один из стендов музея посвящён одноимённой опере. Её поставили в Челябинске в середине 1960-х годов. Музыку написал Григорий Шантырь, а партию Кораблёва пел бас Евгений Нестеренко, впоследствии солист Большого театра.
В музее есть и сумка почтальона, с которой начинается роман. Сумка, честно говоря, новодел — изготовлена специально для музея. Рядом с ней несколько вещей из быта полярников, а дальше, если двигаться по часовой стрелке, висит огромная карта нашего Севера. На ней проложены трассы путешествий двух Георгиев — Брусилова и Седова. Рядом с этими трассами — возможный путь корабля «Святая Мария», шхуны Ивана Татаринова.
Любопытна история спасения штурмана Валерия Альбанова — прототипа штурмана Климова, с письма которого и начинается роман Каверина. Он ушёл с корабля Брусилова вместе с несколькими спутниками. «Святая Анна» пропала без вести, о её судьбе ничего не известно. А «Святой Фока» Георгия Седова вернулся к Большой земле, правда без погибшего капитана. И по пути столкнулся с Альбановым и его единственным спутником. Остальные девять человек остались в просторах Северного безмолвия.
Удивительно, что спаслись хотя бы двое. Как, спросите вы, на огромных пространствах Ледовитого океана пересеклись в пространстве и времени человеческие судьбы? Знаете, я сразу вспоминаю реплику Сани Григорьева:
«Капитан Татаринов понимал всё значение Северного морского пути для России… Я был человеком войны, когда летел к месту гибели экспедиции “Святой Марии”, и я нашёл её, потому что был человеком войны».
Когда люди служат одному и тому же делу, у них обнаруживаются многие точки соприкосновения, да и линии пересечений.
Да и вообще, жизнь наша полна странных совпадений и чудесных спасений. Об этом размышляет Катя в романе Каверина. Обычно мы вспоминаем только линию Сани Григорьева, его девиз «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Это строка из поэмы Альфреда Теннисона «Улисс»: To strive, to seek, to find and not to yield. Её переводили многие, но мне она больше нравится в том варианте, который приведён в романе.
Однако столь же значимой, на мой вкус, звучит и линия Кати — о сказках, которые живут на земле. Впервые она думает об этом, когда слушает мальчика-скрипача в московской гостинице:
«За горем приходит радость, за разлукой — свидание. Всё будет прекрасно, потому что сказки, в которые мы верим, ещё живут на земле».
А потом эта вера оказывается лейтмотивом Катиной собственной жизни. И вера эта чудесным образом передаётся другим персонажам. Саня обращается к Кате мысленно — не ты ли учила меня, что сказки ещё живут на земле? Об этом же говорит Петя Сковородников, друг Сани. Между прочим, тот самый, кто и придумал клятву, которую они дали ещё мальчуганами. Но с возрастом оба поняли, что без чудесного наша жизнь неполна…
«Два капитана» — роман многозначный. Как и всякая хорошая проза. Когда перечитывал в очередной раз, совсем недавно, вдруг обратил внимание на одну мысль Сани: он просит у Кати прощения за безбытность их жизни. За то, что не сумел построить им дом, дать полную семью.
Этого я при первом чтении не заметил. В двенадцать лет о чужих семейных делах как-то не думаешь. Так же, как о чудесах. Детям они кажутся просто естественными. Понимание фундаментальных принципов человеческого бытия приходит много позже. Благодаря и таким книгам как роман Вениамина Каверина.
Фото автора
