В моих заметках «Слово — не воробей. Поймают — вылетишь!» шла речь о журналистских ошибках, проскакивающих по недосмотру или из-за халатности. Но есть и другие ошибки — из-за некомпетентности и безответственности авторов.
Включаю утром солидную всероссийскую радиостанцию, где постоянно ратуют за чистоту русского языка, и спасибо, что хоть ратуют. Идут новости, дикторский текст (это даже не прямое включение корреспондента, которому, в конце концов, простится оговорка):
— Сегодня президент вручил в Кремле правительственные награды…
Что это, генетическая память? Или непонимание того, какова роль ветвей власти в Российской Федерации?
Когда-то, начиная с 1930-х годов, действительно говорили именно так, потому что под словом «правительство» все, включая самого вождя, понимали одного человека — Сталина, позже — Хрущёва, ещё позже — Брежнева. Тогда понятие «государство» олицетворяло в себе одного человека, стоявшего на недосягаемой для всех высоте.
Но теперь всё давно пришло в норму и должно называться тем, чем оно является. В частности, награды — ордена и медали — государственные, потому что это признание заслуг гражданина перед государством. И президент вручает государственные награды, а не правительственные…
Спускаюсь с высших ступеней власти на газон стадионов. Ах, сколько «радости» приносят нам спортивные журналисты: один что-нибудь ляпнет, а другие языки зацепятся и повторяют.
Какую, например, фантастическую смысловую трансформацию претерпело несчастное слово «дерби». Изначально (по Ожегову) оно означало «род конных ипподромных состязаний». Но теперь вдруг оказалось, что дерби может быть в разных игровых видах спорта, чаще всего — в футболе. И вот уже даже словари стали фиксировать новое значение слова: «дерби — поединок, в котором встречаются команды из одного города».
Но на том же радио я услышал и такое:
— Кто станет победителем решающего дерби в финале чемпионата мира по футболу, вы первыми узнаете на нашей радиостанции.
Сомневаюсь, чтобы в финале мирового чемпионата выступали футбольные команды из одного города. Разве что московские «Локомотив» и «Спартак»…
Каким же образом короткое английское слово в современной России так изменило своё значение?
В США есть два города с таким же названием, и в Австралии один. Но в Британии оно особенно популярно. Там это слово означает город, графство, монастырь, даже философское общество. А ещё — профессиональный футбольный клуб, главный приз для рысаков и скакунов и, соответственно, сами эти состязания.
Может, всё дело в том, что слово «дерби» нравится не только носителям английского языка, но и нашим спортивным журналистам?
Ну, и в дополнение к спортивной тематике цитата из современной газеты: «Перефразируя фразу известного спортивного комментатора Геннадия Озерова: “Да, такая политика нам не нужна”…» (Курсив мой. — Г.И.).
Мало того, что автор — а с ним и редактор — лишён, видимо, филологического слуха, а потому грешит тавтологией, так он вдобавок умудрился перепутать Николая Озерова с Геннадием Орловым…
Как изживать подобные ошибки, позорящие не только журналиста и его издание, но и всю журналистику? Прежде всего — повышением культурного и профессионального уровня авторов и наказанием нерадивых корреспондентов, вплоть до увольнения. А против любящей пошутить молодёжи — требование делать это в меру и быть предельно внимательными. Иначе…
Газета «Скороходовский рабочий» была первой в моей жизни и самой любимой. В 1970-е годы она выходила ежедневно, имела тираж 5 тысяч экземпляров и полтора десятка сотрудников. В их числе — легендарные в Ленинграде молодые журналисты Аркадий Спичка и Михаил Зубков.
Тут сразу надо сказать, что шуткование в редакции было скорее нормой, чем исключением. С утра до вечера мы только тем и занимались, что шутили: кто кого перешутит? Не особенно выбирая темы — от самых низменных до политических.
В тот день в редакции отмечалась годовщина со дня рождения Миши Зубкова. Аркаша Спичка, дежуривший по первой полосе, к полудню сдал ответственному секретарю Гале Зябловой блок информаций и с криком «Форвертц!» увлёк за собой виновника торжества, а вместе с ним и заместителя редактора Адольфа Алексеева в ближайший гастроном.
Зная по опыту, что за Спичкой править нечего, только время терять, Галя зарисовала в макет Аркашины информации, включая утку, и отдала макет полосы редактору Рите Борисовой на утверждение. Та, просмотрев макет и в остальном полностью доверившись Гале, не обратила ни малейшего внимания на небольшое сообщение под рутинной рубрикой «Примите поздравления».
А там значилось следующее:
В кумач и золото оделися леса ниженерно-лабораторного корпуса на Московском проспекте. К чему бы это? — недоумевали входящие и исходящие обувщики.
Многометровые буквы красочных плакатов, установленных у всех проходных Ленинградского обувного объединения «Скороход», оповещали трудящихся о торжественном событии в жизни коллектива: в тот день все люди доброй воли, а также сотрудники редакции «Скороходовского рабочего» отмечали 28-ю годовщину со дня появления на свет корифея всех наук, вождя всех племен и народов Михаила Александровича Зубкова…
Ну, и так далее, в том же празднично-ёрническом духе.
Когда трое людей доброй воли, во главе со Спичкой, отведав в ближайшей забегаловке аперитива типа портвейн, а также загрузившись бутылками и закусками, возвращались в лоно любимой газеты, в проходной им повстречалась редакционная машинистка.
Спичка, как человеколюбивый гражданин всё той же доброй воли, естественно, поинтересовался, куда это она намылилась в столь знаменательный день. Узнав, что в типографию — отвозить номер — Аркадий Матвеевич вдруг о чём-то задумался.
— Дай-ка взглянуть, — потребовал он. — Я же просил не отвозить номер до моего возвращения!
Зубков уже заглядывал через плечо:
— Поставили?
В ответ Спичка ткнул пальцем в квадратик на первой полосе и душевно запел:
— Летять уутки, а за ними гууси…
Когда Рита с Галей увидели, что им подсунул главный наш шутник и что они поставили в газету, воцарилась сцена, достойная пера Николая Васильевича Гоголя, самого главного шутника всей русской словесности. И гореть бы Спичке в огне, если бы не всеобщая к нему любовь и не зубковский день рождения.
У Аркадия, разумеется, была заготовлена другая информация того же объёма, и её быстро поставили вместо прежней, после чего газетный номер, наконец-то, поехал в типографию.
Но нетрудно себе представить, что случилось бы, окажись шутейная заметка на первой полосе отпечатанного тиража. Наверняка пошла бы такая утиная охота, что нам бы всем мало не показалось.
Фото автора. Аркадий Спичка любил ходить в гости, а гости очень любили ходить к нему
