Мы хотим знать. Если не всё, то многое. Но какая часть этой нашей познавательной деятельности может быть названа любознательностью, а какая — несноснейшим любопытством?
…Лет пятнадцать назад мы вместе с журналисткой Тамарой Захаровой затеяли на «Радио Россия» передачу «Время страстей человеческих». И стали на радиоволнах ежемесячно рассуждать о наших эмоциях.
Но очень быстро к нам подключилась наша аудитория. Люди звонили в студию, чтобы тоже порассуждать о месте человека во Вселенной. Получалось так, что материал, который я готовил к выпуску, проходил в эфир процентов на шестьдесят.
Журналистские проекты как люди — рождаются, живут, умирают… Но теперь, оглянувшись назад, я подумал, что стоит попробовать изложить мои соображения в новом формате. Использовать то, что звучало, добавить то, что осталось за рамками выпусков и — добавить соображения наших дней.
I.
Приятель жаловался мне на соседа.
— Ну что он за всеми подглядывает? Везёшь упакованный тюк на крыше, он тут как тут: что это, где купил, для чего? А мне пригодится? Возьмёшься за пилу, за топор, за болгарку — мужик уже у забора торчит: что это будет? А у меня так получится?
«Любопытство не порок, но большое свинство!», — кричали мы во дворе, когда кто-нибудь влезал в чужие дела. Меняешься марками, покупаешь пакетик жвачки с портретом Леннона и компании… И тут в разговор всовывается чужая нечёсаная башка — почём? сколько? где взяли?..
Как говорил появлявшийся в самый неудобный момент персонаж фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён»:
— Чего это вы здесь делаете, а?
Любопытной Варваре на базаре нос оторвали — утверждает русская поговорка. Любопытство кошку сгубило — вторит ей английская.
— Больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается, — резюмировал Джордж Бернард Шоу.
Именно потому, что дела чужие их не касаются, любопытные приносят много вреда — дальним, близким и даже себе самим.
Вспомним Пандору, первую земную женщину, созданную богами Афиной и Гефестом. Она открыла потаённый сосуд, вручённый ей мстительным Зевсом, и выпустила на нас тьмы бед и несчастий. А Иван-царевич? Решил проникнуть в тайну своей умной и красивой жены и в результате отправился за сотни вёрст, причём не киселя хлебать, а отыскивать упорхнувшее счастье.
В повести Трумена Капоте «Завтрак у Тиффани» героиня снисходительно отзывается о рассказчике:
— Любознательный. Не глупый. До смерти хочет разглядеть, что творится за чужим окошком, — у кого хочешь будет глупый вид, если нос прижат к стеклу.
Холли Голайтли не терпит, когда ей задают интимные вопросы:
— Господи Боже мой, — сказала она, направляясь к окну и пожарной лестнице. — Ненавижу, когда суют нос не в своё дело.
Однако некоторые люди на собственном любопытстве даже делают себе профессию. Профессию, которая иногда приносит существенный доход. Отставной чиновник Лебедев при первом же знакомстве поражает Льва Мышкина и Парфёна Рогожина знанием чужих обстоятельств — личных и деловых: «Они всё знают, вся беспокойная пытливость их ума и способности устремляются неудержимо в одну сторону, конечно за отсутствием более важных интересов и взглядов…».
И получает изрядную выгоду, перенося сведения то Парфёну Семёновичу, то Льву Николаевич, то Гавриилу Ардалионовичу, а то ведь и Аглае Ивановне. У Настасьи Филипповны он, кажется, и вовсе состоит в штатных осведомителях.
Вредят ли подобные люди нашей обыденной жизни? Если они знают о нас много – это плохо. А их осведомлённость о чужих расходах, проступках и неудачах — может нам пригодиться. И уж, несомненно, полезным окажется любопытство, когда мы пытаемся приподняться над границами ежедневного существования. Буратино, к примеру, сунул длинный нос за картину и, в конце концов, получил собственный театр говорящих кукол.
Таков же и Санди Пруэль у Александра Грина. Юному герою романа «Золотая цепь» даже накололи на руке татуировку: «Я всё знаю». Подшутили подвыпившие друзья. Санди в самом деле хочет знать очень многое, и такое любопытство могло бы принести несчастья его друзьям.
II.
С другой стороны нам, действительно, хочется всё слышать и видеть. «Хочу всё знать» — так называлась некогда популярная телепередача. Человек, знающий многое о многом, всегда вызывал боязливое уважение окружающих.
Как лететь с земли до звёзд,
Как поймать лису за хвост,
Как из камня сделать пар, —
Знает доктор наш Гаспар.
Эту песенку мальчишки распевали, едва завидев высокую худую фигуру доктора Арнери, придуманного Юрием Олешей. И тут же в память приходит другой персонаж того же толка – Жак Паганель, замечательно описанный Жюлем Верном.
— Наука есть лучший способ удовлетворения любопытства за счёт государства, — признался некогда физик Лев Андреевич Арцимович.
И замечательная иллюстрация этому суждению — фигура Сергея Крылова, персонажа из романа Даниила Гранина «Иду на грозу». Лаборант одного из производственных объединений советского времени застигнут начальством за катастрофическим нарушением трудовой дисциплины. Молодой человек сидит на рабочем столе и выдувает мыльные пузыри.
— А вы знаете, как они отрываются от трубки и почему лопаются? — спрашивает он директора.
— А вы знаете, как погиб Архимед? — отвечает тот контрвопросом.
Но через год Крылов приносит на завод оттиск статьи в академическом журнале, где натяжение мыльной плёнки рассматривается как частный случай теории пограничных явлений.
Иногда мне кажется, что истинный учёный не умеет прощаться с детством. «Пять тысяч где, семь тысяч как, сто тысяч почему» будоражат его сознание все годы отпущенной ему жизни.
Академик Иван Петрович Павлов заявил без обиняков, что отдых есть лишь разумная смена деятельности. Отвлекаясь летом от физиологии, он принимался ловить редких бабочек. Однажды заставил родных двое суток просидеть на чемоданах. Не хотел уезжать с дачи, пока не поймает редкостный экземпляр.
Такая страсть к отвлечённым изысканиям зачастую не слишком понятна и интересна. Сколько мы видим чиновников от науки, которым важны только практические приложения любого открытия. Каждый рубль, вложенный в науку, должен приносить два — талдычат они. И тем самым умудряются загубить и академическую физику, и прикладную.
Достойный ответ нашёл американский физик Роберт Уилсон. В 1960-е годы он представлял Конгрессу проект нового ускорителя. Мощного и, разумеется, дорогого.
— Как ваши исследования будут способствовать укреплению национальной безопасности Соединённых Штатов? – спросил его один из конгрессменов.
— Ускоритель не имеет отношения непосредственно к защите нашей страны, — честно признался физик. — Но он имеет отношение к тому, ради чего её стоит защищать.
III.
Мы нуждаемся в знаниях. Том самом интеллектуальном багаже, который невозможно измерить ни в тоннах, ни в литрах, ни в метрах, ни в рублях. Абрахам Маслоу поместил эту нужду на одну из верхних ступеней своей иерархии потребностей. Но, кажется, её можно переместить и на первую, поставив наравне с едой и сном.
Полвека назад психологи провели любопытнейший опыт. Они попробовали отрезать человека от любых источников информации. Эту методику использовал Станислав Лем в первом рассказе о пилоте Пирксе. Курсанта, будущего звездолётчика, заводят в тёмную комнату, обитую звукопоглощающим материалом. Раздевают догола, закрывают рот и ноздри, укладывают в ванну, где температура и плотность жидкости подобраны так, чтобы человек её не ощущал вовсе. И — оставляют наедине с собой.
Писатель дал своему герою возможность продержаться более четырёх часов. В реальности опыт пришлось прервать до конца первого получаса. Датчики на теле испытуемого показали предынфарктное состояние.
И не только людям нужны новости из мира, который нас окружает. Звери, запертые в клетке, начинают откровенно скучать. Сосут лапы, бегают вдоль решётки, могут даже ранить себя, только бы избавиться от невыносимого чувства скуки. Люди, как высшие млекопитающие, нуждаются в более весомой информации, высшего порядка. Социологи, изучавшие творчество учёных, выяснили, что более половины существеннейших открытий были сделаны из чистого любопытства.
Конечно, не всегда любопытство может привести к результатам разумным. Доктор Феликс Хониккер в романе Курта Воннегута «Колыбель для кошки» синтезирует вещество, способное уничтожить всё человечество. Физик Энрико Ферми во время первого испытания атомной бомбы предлагал заключить пари — сгорит кислород в атмосфере или он не способен на цепную реакцию. Да и все нынешние досье Пандоры тоже могут вызвать тектонические движения, нам не подвластные.
Кстати, эта первая земная женщина всё-таки постаралась задвинуть крышку сосуда. И — оставила на дне Надежду!
Однако это всё маргиналии на обочине человеческого движения к недосягаемой для нас цели. Всё знать невозможно, но чуть больше — необходимо. Просто потому, что хочется. Честно признаюсь, я и сам частенько заглядываю за чужие заборы. Как срублен дом, как проложены дорожки, как выведен водоотвод? Как заводят бензопилу и лодочные моторы, как цепляют скользящий поплавок, как проходят повороты и держат болгарку?..
Правда, Блез Паскаль утверждал, что люди хотят знать лишь для того, чтобы было о чём посудачить. На этом, кстати, построены многие ток-шоу. Но знать, уметь и делать — вот три кита на которых держится наша жизнь.
Альберт Эйнштейн говорил:
— Самое главное — не переставать интересоваться. У любопытства есть свои причины на существование…
