Телеигра в войнушку, показанная по 1-му каналу, — это оскорбление подвига советских военнопленных, которые в апреле 1985 года подняли восстание в пакистанском лагере Бадабер.
Телесериал, показанный в этом месяце, фактически в преддверии Дня защитника Отечества, мы смотрели, мягко говоря, с недоумением. Мы — это авторы вышедшего пять лет назад романа «Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер» Андрей Константинов и автор этих строк.
Внимание к фильму у нас действительно особое, ведь роман стал важной частью нашей творческой биографии. Впрочем, дело даже не в этом…
Годы, посвящённые Востоку в самом что ни есть прикладном смысле, более 200 разноязычных источников по бадаберской теме, проработанных нами, в том числе с заделом на будущее, могли помочь авторам телесериала. Мы бы даже позавидовали коллегам, открывшим зрителям что-то не известное ни нам, ни читателям. Например, конспирологическую догадку о сорвавшейся попытке освобождения узников (разумеется, не в том виде, в котором она экранизирована). Или — о роли Бадабера в глобальном, по тому времени, регулировании наркотрафика. Но никто из кинотворцов нам даже не позвонил. Сочли излишним. Может, зритель потому так редко, затаив дыхание, смотрит на экран, что кино часто делают, не наморщив лба?
Мы понимаем тех, кто о бадаберской истории узнал благодаря сериалу. Даже тех, кому импонируют вкусы его создателей. Но понимать не значит разделять. То, что вынесено на суд вменяемого зрителя, укладывается в дилемму: либо–либо. Либо военно-специальная, да и страноведческая безграмотность снятого киноматериала объясняется спешкой, либо его поверхностность заложена отношением авторов к своей, а заодно и военной профессии. А ещё — к исторической памяти. Неужели авторы фильма видели своей сверхзадачей актуальное, на олимпийском фоне, обличение родины санкционных козней? Не слишком ли велик для этого подвиг узников Бадабера? Подвиг, к которому теперь трудно будет вновь обратиться с экрана.
Опытные режиссёры учат, что каждый киноэпизод должен подтверждать сценарную канву. А она, в свою очередь, с названия фильма до финальных титров должна отвечать на сквозной вопрос: почему и зачем именно так поступил киноперсонаж? Эти «зачем и почему» уточняются каждой сценой и репликой при любом качестве собственно «исторического грима». Так достигается художественная убедительность. Герои Бадабера, уверен, достойны её, а не обезличенного упоминания в сумрачных интерьерах восточного базара, два ещё с зинданом в придачу.
Какую, скажите, канву предложили создатели сериала? Главного героя посылают проверить, есть ли в лагере американцы и действительно ли они готовят повстанцев? Так это было известно за три года до восстания, в том числе от пленных моджахедов, ранее обучавшихся в Бадабере. Да и сами американцы этого не скрывали: зачем тогда вытаскивать одного из них из Пакистана в Афганистан?.. Приблизительно тогда же поступили первые сведения о военнопленных в Бадабере — сначала афганских, потом советских. Поэтому сама задача нашего разведчика, выведенная на экран, абсурдна. Тем более разведчик по ходу пьесы сам себе меняет эту задачу…
Кстати, кто он, этот герой, выросший из неудачливого похитителя яблок до «личного НЗ» начальника разведки? А заодно подтвердивший свой статус «всеобъемлюще-недельной» подготовкой? Мог ли сын генерала-разведчика оказаться под угрозой пленения? А если такой исход хотя бы подозревался, то остался бы генерал при исполнении? Без придирок по части служебной этики, бытового антуража, формы одежды (часто клоунской) и тем более сарказма спросим у кинотворцов: ради чего военных профессионалов недавнего прошлого нарядили в тогу романтических идиотов? Неужели некому было подсказать, что даже «частушечное» противопоставление боевых «служак» «штабным крысам» бросает тень на смысл Служения? Не «швейковский». Кто бы как ни относился к армии — без пафосных ассоциаций с завершением чеченского лихолетья, крымской «вежливостью» и сирийским небом.
На этом фоне простительны мелочи, которые авторы фильма могли не знать по творческому простодушию. Это и порядок выделения в армии воздушного судна — киношные персонажи его запросто угоняют ради благой цели. Это и казематный вид офиса американца с телефоном, который, по-видимому, был предназначен для того, чтобы захваченный разведчик мог сделать «звонок другу» (о «комфортном бардаке», типичном для янки, авторы тем более не подозревали). Это и суета янки во время похода на базар, хотя их появление там было запрещено (нестраховой случай), даже если американец местного происхождения. Кстати, так на Востоке бывает почти всегда, а в Бадабере было точно. Или, да простит нас Господь, способ казни «неверного шурави» — уж точно без распятия, символизирующего праведную жертвенность.
Уместны ли тут другие подробности, если, наверное, не только «массовые сцены снимали в песчаном карьере в Краснодарском крае», как сказано в аннотации к фильму, но и всё остальное, от сценария до монтажа, тоже делалось неподалёку, на краснодарском курорте?..
Но самое главное — в героях сериала при всём желании никак невозможно разглядеть героев истории, людей, которые, приняв присягу на верность Отечеству, пошли на смерть.
Может, этот сериал и есть кинематографический постмодерн, о чём сейчас много говорят? Не верю. Не приемлю. Извините…
