Sing a song of sixpence, / A pocketful of rye… Эта детская песенка помогла найти заглавие книге нескольким английским писателям. И вот теперь появилась дилогия Арчибальда Кронина…
С самого начала должен оговориться: не теперь. Книгу «Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы» Кронин написал давно, в середине 1960-х годов, когда писателю было уже под семьдесят. Но на русском она и вправду впервые опубликована только что. И, как оказалось, — очень даже вовремя.
Главный герой и рассказчик истории — Лоренс Кэрролл — персонаж обычный для Кронина. Тридцатилетний мужчина, врач в швейцарской клинике, доволен и местом в долине некоего кантона, и ступенькой своей карьеры, на которую ему удалось вскарабкаться, приложив немало усилий. Мальчик из маленького шотландского городка, он привык жить меж многих миров, не принадлежа ни к тем, ни к этим. Началось все ещё с рождения, точнее, даже раньше, когда его отец — ирландец-католик — женился на шотландской девушке из протестантской семьи. В результате оба рода отвергли счастливых влюбленных…
Такой мотив мы встречаем во многих книгах Кронина. Вспомним хотя бы Роберта Шеннона — героя более ранней дилогии писателя: «Юные годы» и «Путь Шеннона». Когда Роберт, католик, хочет жениться на девушке-протестантке, её отец задаёт претенденту на место зятя самый важный вопрос: в какую церковь они будут ходить? Роберт, врач-исследователь, отвечает, что каждый будет посещать свою собственную. И тогда ему наносят решительный удар: спрашивают, в какую церковь будут ходить их дети?.. Да писатель и сам был рождён меж двух миров и с трудом нашёл себе место в третьем.
Также и Кэрролл после многих пертурбаций всё-таки умудряется окончить университет, пройти медицинскую практику на сухогрузном судне, а потом ещё и в нищенском районе городка, где расположена alma mater. Он упорно карабкается вверх, не жалея ни зубов, ни ногтей, почти как супермены из современных кинобоевиков. Но ползёт не по голой скале, а по социальной лестнице, почти такой же крепости и крутизны. И в тот самый момент, когда, кажется, можно остановиться, отдышаться, — на голову ему валится… нет, не будущее, а прошлое. К нему является его бывшая юношеская любовь вместе со своим сыном, больным едва ли не смертельно.
И вот тут мы встречаемся с Крониным, доселе нам неизвестным. В прежних его романах главный герой сражался с толпой. В дилогии о Лоренсе Кэрролле «Песенка в шесть пенсов и карман пшеницы» человек противостоит самому себе. Поэтому, наверное, книга так долго и не выходила на русском.
Кронин, которого я читал в 1960-е, был весьма социален. Видимо, поэтому его книги переводили одну за другой, а издания, как всё в то время, улетали из магазинов мгновенно. Помню, в библиотеке отца рядом с дилогией о Шенноне стояли «Цитадель», «Замок Броуди», «Памятник крестоносцу», «Звёзды смотрят вниз». Хорошая проза, добротное английское письмо, с почти викторианским, целомудренным взглядом на мир. Может быть, даже оглядываясь на Кронина и ему подобных, Сомерсет Моэм заметил, что нельзя писать о женщинах так, будто не подозреваешь, что у них существует задний проход. Ну, нынешние авторы зачастую видят в людях только анус и гениталии.
Арчибальд Кронин сам врач, как и многие его персонажи. Он прекрасно осведомлён как, из чего и зачем устроено человеческое тело. Но его всегда интересовала личность, то есть то, что нельзя свести к одной лишь физиологии. Становление личности, роман воспитания предлагал он читателю в дилогии о Шенноне. И книга, выпущенная недавно, структурно напоминает давнюю работу. Она тоже состоит из двух повестей. Первая — «Песенка в шесть пенсов», снова отправляет нас в юные годы героя. Мальчик Лоренс рано остаётся без отца и вместе с матерью ведёт отчаянную борьбу за существование.
Классическая фабула, классическое повествование. Не «Дэвид Копперфилд», конечно, но — вполне узнаваемый Кронин. Великолепные пейзажные описания, чётко обрисованные персонажи, блестящие диалоги, взвешенная композиция — всё, по чему я так соскучился, бултыхаясь в мутном разливанном море современной литературы.
И проблемы, которые мучают героев, тоже словно достались нам из прежних книг автора. Жёсткое, даже жестокое британское общество, недобрая старая Англия, которая скорее спихнёт человека в клоаку, чем позволит ему дотянуться до звёзд.
Когда Лоренс полуобманом попадает в один зажиточный дом, разоблачает его кухарка. Она не может допустить, чтобы мальчишка с улицы рассиживал за столом с её господами. И в другом эпизоде олицетворением тупой социальной силы становится хозяйка беднейшей гостиницы. Она отправляет в полицию шестнадцатилетнюю кузину Лоренса, которая едва не умерла после криминального аборта. А заодно с ней сдаёт и самого Кэрролла, которому долго приходится доказывать, что он-то здесь ни при чем. Замечу, что история внебрачной беременности Норы у прежнего Кронина, того, что я помню с юности, могла быть рассказана только шёпотом.
Тогдашний Кронин понукал своих героев противиться обществу в сфере духовной. Как художника Стефена Десмонда в романе «Памятник крестоносцу». Отголоски этой оппозиции слышатся в финале первой книги. Кэрролл, просидев ночь в тюрьме, возвращается в свой город и сразу отправляется на творческий конкурс. Несколько десятков молодых людей спорят за право получить стипендию, которая даст им возможность учиться в университете. Лоренс добивается первого места ещё и потому, что обидевшись на всю Британию, прежде всего, Шотландию, нелицеприятно анализирует жизнь и судьбу свое знаменитой соотечественницы. В то время, как прочие конкурсанты сочиняют Марии Стюарт едва ли не панегирики. Но оказывается, что организаторы конкурса заложили каверзу уже в саму формулировку темы. И Лоренс, возмущаясь обществом, странным делом его расположение приобретает.
Во второй части («Карман пшеницы») Кэрроллу уже под тридцать. Он — врач в швейцарской лечебнице для детей слабых грудью. Работа не напряжённая, хорошо оплачивается и условия вполне сносные. Не нужно уже подниматься среди ночи по срочному вызову и ползти в дождь, снег, слякоть принимать роды в одном из полуразвалившихся домишек, притулившихся на окраине.
Но тут приезжает Кейт, девушка, которую он любил в юности и с которой расстался, поскольку не мог отважиться на решительный шаг в социальном пространстве. И здесь меняется Кронин. Нет, стиль остаётся тем же — прозрачно-выверенным (спасибо ещё и переводчику Игорю Куберскому), но композиция и, главное, идеология, прыгают вперёд на полвека. В профессиональном, разумеется, измерении.
При первом появлении Кейт я подумал, что пропустил что-то важное в первой части и начал перелистывать её заново. Однако нет, вся история заключается внутри второй, но подаётся в современной манере. Кронин умело использует воспоминания героя, применяя уловки, которые в сценарном деле именуются flashback. Такие приёмы позволяют ему ловко подогревать интерес читателя, выдавая информацию о днях минувших, словно он изучал пособие Роберта Макки. А может, наоборот, сценарный гуру внимательно прочитал Кронина?..
Что же до идеологии, то здесь сразу на ум приходят два замечательных швейцарца: Макс Фриш и Фридрих Дюренматт. «Homo Faber» первого и «Авария» второго вполне могли оказаться на книжной полке нашего беллетриста, тем более что конец жизни он провёл в Швейцарии и похоронен в Монтрё.
Кэрролл больше не сражается с обществом. Кстати, Первую мировую войну он словно бы не заметил. Шеннон хотя бы вспоминает о четырёх годах военно-морской службы, а Лоренс, сверстник и Роберта, и Арчибальда, этот период отбрасывает в сторону вовсе. Он сводит счёты с самим собой, разбирается с основаниями собственной жизни. И в конце повествования всё-таки возвращается в маленький городишко в Шотландии, чтобы вновь устроиться помощником местного эскулапа, совсем уже спившегося отца своего приятеля. Возвращается к женщине, которая, оказывается, уже стала матерью одного его ребёнка и вынашивает второго. Возвращается на старое место, чтобы начать новую жизнь.
Город этот называется Ливенфорд, тот самый Ливенфорд, из которого бежал Роберт Шеннон. Унылый обывательский городок, который, как казалось Кронину раньше, способен только задушить человека.
Дилогия о Шенноне написана, когда писателю было около пятидесяти, дилогия о Кэрролле — двадцать лет спустя. На склоне лет человек осознал, что главное в нашей жизни не вне нас, а внутри. И такой поворот вектора, такой взгляд на проблемы бытия, такая фокусировка интеллектуальной оптики крайне важна для нас сегодняшних.
