После развала СССР все республики постарались в той или иной мере дистанцироваться от России. Кроме Армении. Этот народ слишком независим, чтобы бояться чьей-то экспансии.
В Армению я вылетал из Внуково, а не из родного Пулково. Всё просто: бюджетные билеты на лоукостеры только из Москвы, а полёт из Петербурга будет стоить вдвое дороже. Так уж заведено: всякое путешествие начинается с открытия домашних особенностей.
Короче, менее чем за пять тысяч рублей и три часа лёта ты оказываешься в Армении. Правда, не в Ереване, а в Гюмри. От Гюмри (бывшего Ленинакана) на машине до Еревана ещё два часа езды. Но нет худа без добра: за это время ты уже получаешь первые впечатления.
Дорога идёт вдоль каменистых холмов на фоне снежных вершин. Ну, и как она, дорога? Скажу честно, не очень. Её постоянно латают, хотя надо всю трассу строить заново. А так, на старенькой «Мазде» трясёшься по колее.
Но это если придираться, а, если нет, можно наслаждаться пейзажами за окном. Хотя и пейзажи иногда тоже не очень радостные — по пути много недостроенных частных домов, буквально целые посёлки. Спрашиваю водителя:
— Что это, кризис?
— Да какой кризис-шмидис! — отвечает он, прежде чем объяснить, как было на его родине ещё совсем недавно и как стало теперь.
А была гигантская коррупция. Чтобы получить ипотеку на строительство своего дома, надо было отдать чиновникам половину суммы. Ещё в Гюмри мне рассказывали, что раньше, то есть до прихода к власти нынешнего премьер-министра Никола Пашиняна и его команды, продавалось всё — от водительского удостоверения до государственной должности. И недострой — это дома обманутых заёмщиков. Но сейчас ситуация меняется, люди начинают верить власти.
Наконец, наша машина приближается к Еревану. И вдруг — о, чудо! — километров за двадцать до столицы начинается новая современная трасса. Убогая «двухрядка» переходит в приличные четыре полосы с хорошим покрытием.
Это тоже следы новой власти. По стране идут перемены, появляются стройки и новые дороги. Правда, пока в Ереване и вокруг него. Но народ уверен: скоро так будет по всей Армении.
Картина в стране напоминает российские нулевые годы, особенно в провинции. Всё очень похоже. Недостроенные дома, опустевшие поля, брошенные заводы и — надежда на нового молодого лидера, который исправит ситуацию, приведёт страну к счастью.
Армения в ожидании. И если в провинции — а я побывал во многих городах — люди почти по-детски верят в добрую и справедливую новую власть, то ереванцы настроены с известной долей скептицизма. Нет, они в массе своей тоже за те реформы, которые проводит Пашинян, но пока присматриваются. Слишком много было за минувшие тридцать лет независимости и спасителей, и кормчих, которые обещали скорые райские кущи, но таяли так же быстро, как снег южной зимой.
Приметы той независимости встречаешь часто. Так, в Государственном музее истории Армении, основанном сто лет назад по решению правительства первой независимой Армянской республики, все таблички только на двух языках — армянском и английском. Мне объяснили, почему. В 1990-х в культуру страны шли многомиллионные транши от американских спонсоров, в том числе от Фонда Сороса. Но дарители ставили жёсткие условия, в частности — никакого упоминания России и чего-то русского.
А как без таких упоминаний, если наши истории и культуры переплетены такими крепкими нитями, что их не разорвать ни за какие деньги?
Все армяне, от мала до велика, прекрасно говорят по-русски. За последние тридцать лет независимости они поняли, что кроме северного соседа надеяться не на кого. Американские и европейские схемы и рецепты не сработали, от них остались на память только таблички на незнакомых языках.
Сегодня по всей Армении можно встретить названия «Ростелеком», «АрмянтрансгазГазпром»… Я не про экономическую экспансию, я про исторические связи, которые идут из глубины веков. Здесь помнят, как Россия спасла армян от персидского владычества в XIX веке и сыграла большую роль в защите нации во время турецкого геноцида 1915 года.
Армяне — уникальная нация. Несмотря на все испытания и беды, этот народ не уронил своего достоинства. Как можно охарактеризовать ереванцев в нескольких словах? Интеллигентность, самодостаточность и искреннее уважение к собеседнику.
А все истории про то, что армяне шумные, что они всегда желают тебе помочь по любому, даже самому незначительному, поводу, что они готовы любой ценой зазвать тебя к себе в гости — все эти истории не более, чем московско-петербургский миф. Это скорее из анекдотов армянского радио. Так же, как и то, что коньяк и вино в Армении льются рекой.
За десять дней я не встретил на улице ни одного пьяного. Правда, видел, как в парке на скамейке сидели пожилые ереванцы и на фоне облетевших каштанов и тополей играли в шахматы, а рядом стояла бутылочка тутовой водки и лежали кусочки айвы и бастурмы. Но это скорее милая зарисовка в духе Мартироса Сарьяна.
Даже в новогоднюю ночь на главной площади, площади Республики, где собрались тысячи ереванцев и гостей Армении, несмотря на прекрасный салют и встречу Нового года, всё было очень спокойно и необычайно уютно.
Именно так: уютно. Это то самое слово, которое приходит на ум, когда идёшь маленькими улочками старого города или сидишь в небольших, а, впрочем, и больших ресторанах, забираешься на огромный каскад, лестницу-музей современного искусства, ходишь по комнатам дома-музея Параджанова…
Уют тебе создают и экскурсоводы в главном хранилище армянской письменной культуры Матенадаране. Они обязательно спросят, откуда ты, а узнав, что из Петербурга, улыбаясь, подчеркнут, что кровно связаны с Эрмитажем через академика Иосифа Абгаровича Орбели.
А ещё добавят, что вообще-то он Орбелян и многие русские знаменитости, от Анны Багрянородной, византийской княжны армянского происхождения, ставшей женой князя Владимира, до Ивана Айвазовского и даже Гарика Мартиросяна, — тоже армяне. И обязательно добавят, что мы братья по вере, только они приняли государственное христианство первыми на Земле — в IV веке. И то ли в шутку, то ли всерьёз уточнят, что практически всё впервые на этом свете появилось в Армении, поэтому и Ной приплыл на Арарат и отсюда пошла современная жизнь, та, что после Потопа.
Такие они, армяне. Добрые и очень гостеприимные, живущие в стране камней, гор и граната. Пережившие не одну историческую драму, сохранившие своё достоинство и не перестающие верить в то, что миром должна править доброта.
