«Что происходит на свете?», — спрашивал поэт Юрий Левитанский. Вечный вопрос, на который люди пытаются ответить вот уже десятки тысяч лет. Вопрос такой простой, а ответ такой сложный!..
Мир
ХХ век вывел миллиарды людей на авансцену политики. Результат последовал незамедлительно: тоталитарные режимы в России, Италии, Германии, Китае, Северной Корее, Вьетнаме, Камбодже, на Кубе, две мировые войны, ряд гражданских войн потрясли мир массовой жестокостью.
Сумеет ли теперь XXI век вывести миллиарды людей на авансцену культуры? Ну, хотя бы в глубину сцены…
Слава Богу, мир не такой плоский, как экран телевизора.
Корабль дураков всегда держит курс на остров сокровищ.
Человечество ещё не сумело разобраться, когда, как и почему появилось на этой планете, но уже делает всё, чтобы погибнуть, оставив эту планету навсегда.
С точки зрения человека, он как вид — венец творения. А с точки зрения Творца? Может быть, с Его точки зрения человек — всего лишь тупиковая ветвь творения?
Страна
В каждой стране всегда множество проблем — социальных, экономических, финансовых, культурных и т.д. Но, по большому счёту, проблема всегда в другом — существуют ли в стране механизмы решения этих проблем?
Ничто так не заглушает плач и стоны, как гром литавр.
Политика власти — всего лишь искусство возможного. Тогда как политика оппозиции — требование невозможного. Но именно эту невозможность избиратели чаще всего и не замечают.
В России так долго запрягают, что, бывает, потом уже и ехать некуда.
Чем ниже рубль, тем выше обещания.
Общество
Нарушения Уголовного кодекса начинаются с морального.
Мораль осталась только в баснях… Впрочем, и басни уже никому неинтересны.
Вот и снова прогноз погоды «Ожидается сильный западный ветер» обрёл силу политического подтекста.
На одном из телеканалов идёт передача о преступности и борьбе с ней. Два видеосюжета.
В первом очевидец рассказывает об убийстве бизнесмена:
— Машина с этим предпринимателем выехала из-за поворота и притормозила, а убийца сидел в кустах и сразу начал стрелять. Потом подбежал, сделал контрольный выстрел, бросил оружие и не спеша побежал вон туда.
В другом сюжете женщина рассказывает о драке, которую она видела:
— Вот эти начали, а эти двое, когда те стали их избивать достали… один — нож, а другой — пистолет и сразу выстрелил.
Два свидетеля, каждый стал свидетелем убийства, то есть тяжкого преступления, трагедии, но оба, не сговариваясь, в процессе рассказа то и дело улыбаются перед камерой. Что это, защитная психологическая реакция? Или равнодушие, вызванное привычкой к жестокости и смерти — к тому страшному вареву, которое зрителям каждый день скармливает ТВ всех стран?
У нас всё, что плохо лежит, там уже не лежит.
Нас мучает фантомная боль потерянной империи.
Литература
В 1818 году Александр Пушкин в оде «Вольность» написал:
Самовластительный злодей,
Тебя, твой трон я ненавижу!
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу!
Из поколения в поколение интеллигенция читала эти строки с упоительным восторгом. Но когда ровно через сто лет пророчество поэта сбылось, интеллигенты-современники ужаснулись.
«Преступление и наказание» — роман-предупреждение: нельзя строить своё счастье на гибели других. «Бесы» — это уже роман-провозвестие: вот что будет, когда вы преступите Божьи и человеческие законы.
Ленин назвал Льва Толстого зеркалом русской революции. Но на самом деле зеркало-то — Достоевский с его «Бесами».
Антон Чехов в своих рассказах и пьесах имел моральное право критиковать интеллигенцию, а Максим Горький в «Климе Самгине» — нет. Разница в том, что Чехов делал это до революции, когда такая критика не имела никакого продолжения, а Горький — при Сталине, когда такая критика автоматически превращалась в донос и науськивание малограмотных миллионов на тончайший интеллигентский слой общества.
«Заблудившийся трамвай» Николая Гумилёва — это русская птица-тройка Николая Гоголя, въехавшая в начало ХХ века.
С Окуджавой, Городницким, Визбором, Кукиным, Клячкиным родилась новая песня, которую стало принято называть то бардовской, то авторской. А на самом деле это была интеллигентская песня.
Для истинного художника Шекспир — не великий писатель, а великий соперник.
Человек
Для одних жизнь — это радость, для других — радости жизни.
Чтобы нести свой крест, надо иметь волю. Чтобы нести чужой — лишь безволие.
Легче всего врать самому себе. Веришь сразу.
