Уже семнадцать лет 4 ноября — праздничный день, но мало, кто задумывается, что именно мы празднуем. Речь ведь о делах давно минувших дней…
В 2004 году власти новой России решили отменить ежегодные ноябрьские торжества по поводу Великой Октябрьской Социалистической Революции (именно так писали в СССР, все слова с большой буквы).
Действительно, никакого СССР, где этот праздник был красным днём календаря, уже не существует, страна успешно строит развитой капитализм, и какой смысл отмечать очередную годовщину революции, если социалистический проект благополучно (теперь, как выясняется, не так уж благополучно) провалился?
Тогда и учредили День народного единства — в память о событиях начала далёкого XVII века. Официально было объявлено, что 4 ноября устанавливается в честь изгнания ополчением Минина и Пожарского поляков из Москвы. Историки тогда указывали, что, собственно, 4 ноября, в сущности, ничего значительного не произошло, а политические скептики шутили, что дату взяли более или менее с потолка, лишь бы поближе к привычному для народа 7 ноября.
Интеллектуалы тогда же рассуждали о том, что праздник не приживётся, потому что никто так и не поймёт, чтó именно и как именно надо праздновать. Слишком много воды кануло в Лету. Какой там Лжедмитрий, какой гетман Сапега, какой Василий Шуйский… Помилуйте, Бога ради!
На самом деле Смута, завершение которой решено было праздновать в 2004 году, — была самым роковым временем в истории России. Даже более роковым, чем вторая смута, порождённая социалистической революцией. Завершись смутное время по другому сценарию, и тогда имперской столицей могла бы стать Варшава.
Как так? А вот так…
Конец XVI века — тяжёлые времена для Московии, как тогда именовали Россию в европейских столицах. Тяготы и беззакония опричнины, бесконечная и бесславная в итоге Ливонская война, деспотизм Ивана Грозного. После его смерти на троне слабый, а главное, бездетный царь, на котором пресеклась династия, правившая Русью почти тысячелетие со времен Рюрика…
Следующий царь Борис, из захудалого рода Годуновых — избранный (неслыханная по тем временам процедура для москвичей), может, и дельный, но не настоящий. На языке современного международного права — нелегитимный. А ещё, к несчастью, — невезучий. До России долетело эхо извержения вулкана Уайнапутина в Перу 19 (29) февраля 1600 года. Казалось бы, где там это Перу, но началась вулканическая зима. Несколько лет недородов, голод, снявшиеся с мест крестьяне превращались в бродяг или того хуже — в разбойников.
А из враждебной Польши поползли слухи, что нашёлся более законный претендент на престол. Выживший после угличского инцидента младший сын Ивана Грозного — Димитрий. Воевать за ненастоящего царя — себе дороже, и самозванец (а может, и не самозванец, у историков есть разные версии) победоносно въехал в Москву.
Элита российская проявила себя во всём своём безобразии. Бояре с дворянами буквально растерзали наследника Годунова, которому крест целовали и его мать. А потом так же легко целовали крест Лжедмитрию I, а заодно выдали ему на потеху наложницей дочь Годунова Ксению.
Но власти и золота всегда мало, и вот уже интригует Василий Шуйский, из рода суздальских Рюриковичей, и уже разъярённая толпа пытается казнить того, кого только что возвеличивала. Первый самозванец убит, и прах его развеян из пушки. Шуйский избран царем. Уже вторые выборы…
Далее череда самозванцев, все менее человекообразных. Бояре, воеводы, ратники, казаки присягали на верность то одному, то другому, кто больше земель посулит или золота пожалует. Предательство они называли милым словом — перелёт. При Шуйском и при каждом из самозванцев был свой патриарх, своя боярская дума.
Вот уже и царь Василий не мил. Бояре решают, что царь нужен не из своих, из поляков, приглашают королевича Владислава.
А прежнего царя Шуйского просто отдают в полон польскому гетману Станиславу Жолкевскому. На секундочку — элита добровольно выдает врагу человека, который худо-бедно, но четыре года носил шапку Мономаха. Бывший русский царь умирает в плену, в 130 верстах от Варшавы. И вот уже король Сигизмунд решает, что никакой Владислав русским не нужен, а он сам станет править Московией, не отказываясь от Литвы и Польши.
Грабежи, пожары, запустение, крестьянские восстания, измены знати, набеги крымчаков и ногайцев… Польский гарнизон в Москве, Псков присягает Лжедмитрию II, шведы берут Новгород, поляки — Смоленск, Путивль и Белгород… Царя — нет.
Казалось бы, гибель неминуема. Но тут происходит чудо, наступает прозрение.
Собираются народные ополчения — первое, второе… Знать и народ вдруг объединяются, забывают прежние обиды и предательства. На всесословном земском соборе — после поста и молитв выбирают нового царя. Единственного сына Фёдора Романова-Кошкина, в постриге — Филарета, будущего патриарха, в чьей судьбе, как в капле воды отразились все перипетии Смуты.
Фёдор Романов-Кошкин, племянник первой супруги Грозного Анастасии, при Годунове был насильно пострижен в монахи, освобождён из монастырского заточения Лжедмитрием I, стал при нём митрополитом Ростовским, присягал Шуйскому, целовал крест Тушинскому вору — Лжедмитрию II, а затем был возведён им в патриархи. Потом Фёдор вёл переговоры о восшествии на престол королевича Владислава, за упрямую приверженность православию арестован королём Сигизмундом, восемь лет провёл в застенках. Его сын уже шесть лет был венчан на царство, а он всё томился в польском плену. Потом снова интронизирован, как патриарх, уже легитимно — патриархом Иерусалимским…
Так закончилось Смутное время.
Если вдумчиво рассмотреть все факты, все измены и утраты, шансов уцелеть как целостное государство у России почти не было. Но чудо потому и является чудом, что опровергает реальность. А не случись это чудо, то и у Богдана Хмельницкого не было бы другого адресата, кроме Варшавы, и царю Кахетии Ираклию II некого было бы просить о защите от турок и персов.
Альтернативная история Европы была бы совсем другой и, возможно, трагической для православных христиан. Именно это чудо и отмечено в современном российском календаре как День народного единства — день, когда вопреки всему сумели объединиться в самую роковую для Родины минуту.
