Фильм Николая Лебедева «Нюрнберг» должен был стать чуть не центральным художественным высказыванием в российской кампании против переписывания истории Второй мировой войны. Однако…
Хорошее и плохое
Сначала о хорошем. Хорошим у фильма был бюджет. 10 миллионов евро для российского кино очень приличные деньги. Российское правительство в лице Фонда кино, Министерства культуры и прочих причастных структур не только выдало творцам на создание фильма полновесные 245 миллионов рублей, но и помогло подтянуть к финансированию проекта другие богатые структуры вроде окологосударственных банков и сотовых операторов.
Хороша также компьютерная графика — развалины Берлина, Нюрнберга и прочие военно-полевые панорамы выполнены безукоризненно, даже изощрённо и натуралистично. Жаль, мизансцены, которые разыгрываются в этой полуцифровой реальности, — беспомощны, нелепы и бессмысленны.
Хорошо поработали художники, декораторы, костюмеры, гримёры. Дотошно воссозданный в павильоне «Мосфильма» зал судебных заседаний Schwurgerichtssaal 600 в Нюрнбергском дворце юстиции действительно впечатляет. Отлично постарались оружейники и техники — наверное, узко-профильные специалисты смогут отыскать в реквизите и транспорте возмутительных блох, но в целом всё убедительно.
Прекрасной была сверхзадача, которую поставил перед собой режиссёр:
— Задача картины заключается в том, чтобы продемонстрировать всему миру взгляд России на историческое и символическое значение Нюрнбергского процесса.
Правда, при решении этой прекрасной задачи он с самого начала запутался, в каком жанре будет работать. Режиссёр, он же автор сценария, высказался на этот счёт более уклончиво: мол, «в фильме нашлось место романтической драме, триллеру и шпионскому детективу». Ну, и судебной драме, раз уж Нюрнберг…
Но беда даже не в том, что создатель картины не сумел определиться с жанром своего детища, он не сумел написать и рассказать непротиворечивую историю, в которой хотелось бы хоть кому-то сопереживать, хоть кого-то ненавидеть, за кого-то болеть. Со связностью и логичностью сюжета, драматургическими поворотами и поведенческой мотивацией героев — такая беда, что в финале вдруг понимаешь: советский военный переводчик Волгин и его возлюбленная Лена увезли с собой в Россию чужого ребёнка, вместо того, чтобы вернуть его законному родителю.
Самое примечательное — первый же титр оповещает зрителей, что фильм основан на реальных событиях. И в этом явный намёк, что речь не только о Нюрнбергском процессе и Геринге, Риббентропе, Кейтеле с Розенбергом и прочими. Бойтесь фильмов с большим количеством титров — это плохое кино.
Титр насчёт реальности описываемых событий был бы явным перебором, если речь только о процессе — всё ж в реальности Нюрнберга пока даже самые рьяные переписыватели истории не сомневаются. Очевидно, создатели этой эпопеи имели в виду, что и другие события этого коктейля из боевика-триллера и мелодрамы более или менее реальны. Так начинается феерическая и не имеющая отношения к реальности фантасмагория…
Герой
Главный герой фильма —лейтенант Игорь Волгин, согласно сценарию, военный переводчик и армейский разведчик.
Однако в одном из первых эпизодов он в составе штурмовой группы что-то не понятное делает в Берлине. Бежит куда-то по руинам с намерением обогнать некий авиаудар. Совершенно не ясно, зачем разведчик задействован в штурмовой группе, и тем более, зачем он с товарищами уклоняется от выполнения задания, решив силами штурмовой группы спасать бегущих на фоне штурма немецких мирных жителей — женщин, детей и всех прочих.
Разумеется, в ходе этой авантюры его соратник попадает под выстрел последнего очумевшего фашиста и погибает. Но погибает отомщённым — этого фашиста герой находит и уничтожает.
Далее для утепления образа героя нам показывают, как он мысленно пишет письмо пропавшему без вести брату. Ещё через пару эпизодов брат материализуется в виде писем, которые были отправлены из концлагеря в Нюрнберге, что само по себе выглядит фантастично, их давно умершей в блокаду маме в Ленинград, но таинственным образом были переправлены на адрес полевой почты героя в Берлине уже после победы… Брат потом всё время будет материализоваться — то в виде фресок, то в виде рисунков…
После этого о реальности событий уже трудно судить. Но режиссёра это не отрезвляет.
Его герой, получив письма и проявив доброе отношение к немцам в Берлине, отпрашивается в командировку в Нюрнберг, где затевается масштабный антинацистский судебный процесс и очень требуются сотрудники.
Зачем советской делегации в Нюрнберге нужны люди, не очень ясно. Герой, добравшись до цели, занимается преимущественно поисками брата, а заодно выполняет разовые поручения начальства в лице полковника Мигачёва (Евгений Миронов). То случайно поможет как переводчик при наезде американского генерала на военного руководителя советской делегации (Нюрнберг — американская зона, но в советской команде знатоков английского, кроме героя нет). То с командой бойцов спасёт припрятанный где-то немцами очень важный архив. То доставит в суд важного свидетеля…
Всё остальное экранное время герой будет искать брата-художника, крутить роман с героиней и посиживать в зале суда на галерейке для зрителей, перемигиваясь с американской журналистской.
Экспозиция
Обстановка в Нюрнберге через полгода после Победы — мама не горюй. Местные жители чуть не поголовно настроены враждебно, что к американцам, что к русским, освистывают знаменитую певицу-соотечественницу, откровенно хамят военным властям и стараются исподтишка им напакостить. Так, квартирная хозяйка героя старательно, раз за разом, срывает его объявления о поисках брата-художника.
Более того, в городе почти открыто орудует немецко-фашистское подполье: организует массовые побеги пленных и вооружает их, планируя нападение на Дворец юстиции.
Подпольщики намерены сорвать судебный процесс и организовать бегство подсудимых, в крайнем случае, убить их. Они настолько могущественны, что похищают маленькую дочь адвоката самого Геринга, чтобы иметь рычаг давления и агента влияния на судилище. Адвокат даже не пикнул и никому не пожаловался на такой произвол. Немедленно начал сотрудничать с недобитыми нацистами.
Антигерой
В антигерои режиссёр избрал классического немецко-фашистского злодея — начальника концлагеря, убийцу и изувера, зато трепетного любителя искусства, в частности очень высоко ценящего творчество брата героя, которого, скажем так, «опекал» в концлагере.
А ещё он любит русскую девушку, которую сделал своей сожительницей, вытащив со снарядной фабрики, где та работала после того как её угнали в Германию. Разумеется, эту же девушку полюбит и герой.
Конфликт
Тема и контр-тема данного кинопроизведения чётко не выявлены и не определены.Вроде бы всё должно быть завязано на исторический судебный процесс, но он остаётся лишь фоном — досадной помехой, препятствующей поискам дорогого брата и зарождению чувства между героем и героиней. Если бы антигерой не был зациклен на том, что иностранцы не имеют права судить немцев, и не пытался сорвать Нюрнбергский процесс всеми возможными способами, то герой бы о нём и не вспоминал.
Все факты и мифы о Нюрнбергском процессе изложены бегло — речи прокурора Романа Руденко, хитрый ход с письменными показаниями и вызовом фельдмаршала Паулюса в качестве свидетеля, мыло из людских тел, ампула с ядом, переданная Герингу женой в жгучем поцелуе, и прочее — всё на месте, но пунктиром и к конфликту отношения не имеет.
Контекст и коллизия
Весь событийный ряд фильма показывает, что к Нюрнбергскому процессу советская делегация подготовилась отвратительно.
Так, главной коллизией стали ужасные кадры из Освенцима, которые попали на процесс чуть ли не случайно. Их привёз герой, он с поручением доставить из тайника архив не справился — помешали немецкие подпольщики, зато спас пару киноплёнок. Вот они-то и потрясли мир во время суда над нацистскими преступниками.
Прокурор Руденко говорит советскими штампами — возможно, это прямые цитаты из его выступлений в суде, но вряд ли он так говорил за пределами зала судебных заседаний, а там создатели фильма слова ему не дали.
Такими же выспренними штампами (за каждой бумагой — человеческая судьба!) говорит начальник героя полковник Мигачёв. Такими же штампами изъясняется и выявленный со временем немецкий крот в советской делегации. Причина предательства проста — для него тридцать седьмой год хуже сорок первого. Что там у него лично случилось в 1937-м можно догадываться из впроброс сказанной фразы —«у тебя хоть пропавший, но брат есть…»
Кульминация
Кульминацией станет попытка штурма Дворца юстиции, предпринятая ордой вооружённых беглых нацистов. Орду, разумеется, остановят, предателя выявят, антигерой спасётся, чтобы поучаствовать в развязке.
Вся эта линия нацистского послевоенного сопротивления с попыткой взять Дворец юстиции не годится даже для фильма-фэнтези. В 1945-м и в последующие годы в Германии, а особенно в Берлине и Потсдаме, было столько войск и разведки союзников, что ни одна недобитая нацистская мышка не проскочила бы. А тут целое воинское подразделение во всеоружии…
Развязка
Развязка — драматическая, как и положено. Антигерой умыкнул возлюбленную героя, а также похищенную дочь адвоката и держит их взаперти в лесном убежище подпольщиков. Но об этом узнаёт герой от незнакомца, который показывает ему варежку, подаренную возлюбленной в период зарождения чувств, чтобы доказать, что ему можно верить. Герой, с благословения начальства, устремляется её спасать. Причём не один, а при поддержке американской репортёрки, перемигивания с которой как раз и пригодились, чтобы вовлечь группу американцев в операцию «спасти девушку Лену».
Далее начинается бой за Лену, которую антигерой по кличке Молот поджёг вместе с ребёнком в сарае. Чтобы как-то связать эту эпическую битву добра и зла за женщину и дитя с главной темой фильма, режиссёр прибегает к такому опасному приёму как параллельный монтаж. Герой и антигерой стреляют — в Нюрнберге сколачивают виселицу для главных нацистских преступников— Лена и ребёнок горят — Геринг глотает яд — герой и антигерой идут врукопашную — Розенбергу надевают петлю на шею…И так до бесконечности, вплоть до ликвидации антигероя и спасения Лены и ребёнка.
Финал — зло реальное наказано, зло, измышленное буйной режиссёрской фантазией, — тоже. Почему за эти долгие ночные часы Лена с маленькой девочкой не сгорели дотла, остаётся неясным.
Флэшбэки и титры
Хороший киносценарист и хороший кинорежиссёр рассказывают простую историю и показывают её на экране. Плохие сценаристы и режиссёры снимают нечто грандиозное, но настолько невнятное, что без дополнительных пояснений не обойтись. Такими режиссёрскими подсказками становятся флэшбэки и титры.
К примеру, из одного флэшбэка, показанного во время удивительно статичной постельной сцены героя и Лены, мы узнаем, что злодей нацист вырвал Лену с фабрики на дальнейшие мучения уже в личной жизни. Сам-то нацист, как явствует из предыдущих событий, Лене искренне доверял и хорошо к ней относился, пока не узнал, что она крутит роман с врагом.
Многое в фильме нам разъясняют с помощью титров. В частности, из финального титра мы узнаём, что брата-художника герой так и не нашёл, но впоследствии его следы отыскала девочка Эльза и даже привезла героя и Лену на его могилу.
«Основано на реальных событиях»
Этот удивительный титр вынуждает подумать, что военный переводчик Волгин и девушка Лена увезли с собой в СССР девочку Эльзу. Увезли вместо того, чтобы вернуть ребёнка папе-адвокату, о гибели которого в фильме ничего не говорится. Фактически похитили ребенка.
Вот вам и Нюрнбергский процесс, основанный на реальных событиях…
Признаюсь, я не читала роман, «основанный на реальных событиях», который стал источником вдохновения для режиссёра. Но осмелюсь предположить, что никакого ребёнка военный переводчик с Леной не похищали. Скорее всего, это была маленькая дочка Лены и антигероя, так что девочка всё же осталась с мамой.
Но современные российские кинодеятели всё время стремятся исправить реальность, чтобы было позанимательнее, подраматичнее, чтобы шокировало и оглушало. Так девочка Эльза превратилась в похищенную дочь нюрнбергского адвоката. В фильме появилась эффектная сцена с антигероем на вокзале. В процессе съёмок об этом «улучшайзинге» создатели картины подзабыли и завершили фильм титром из финала романа — мол, Эльза Волгина нашла сведения о дяде и даже привезла родителей на его могилу.
Вот только одно странно, эти «улучшатели реальности»» говорили о том, что их сверхзадача — борьба с фальсификацией истории Второй мировой войны. В итоге получилась чепуха на постном масле и клевета на Красную армию, вместо «Нюрнберга» против фальсификаторов.
