Охта — почти центр Петербурга. И район этот горожане делят на Большую Охту и Малую. Условной границей между ними служат Комаровский мост и Красногвардейская площадь.
Ещё до Великой Отечественной войны обе Охты оставались рабочим предместьем, застроенным по преимуществу деревянными домами. До постройки моста Петра Великого Охту и Петербург разделяла полноводная Нева. Переправа по воде не всегда оканчивалась благополучно. В апреле 1907 году пароход «Архангельск» натолкнулся на льдину и быстро затонул, унеся с собой жизни нескольких десятков человек.
В стародавние времена, ещё до основания Петербурга, у места впадения Охты в Неву находилась шведская крепость Ниеншанц. А под домами и асфальтом охтинских проспектов погребены остатки фундаментов города Ниен.
Весной 1703 года взятие Ниеншанца 16-тысячным корпусом под командованием Бориса Шереметева и основание Санкт-Петербурга ознаменовало утверждение России в Прибалтике.
На месте крепости потом появятся краснокирпичные корпуса Петрозавода. Их снесут, подготавливая почву для строительства башни Газпрома, известной в народе «кукурузины». Под давлением общественности от этой стройки напротив Смольного откажутся, и Охтинский мыс успеет зарасти сорным лесом.
Когда-то в детстве мы с отцом пытались попасть на территорию Петрозавода. Папа мне рассказывал, что там должен находиться старинный дуб, посаженный ещё Петром I и кладка из ядер пушек Ниеншанца. Рассказ этот я запомнил, но на территорию завода тогда мы не попали.
С этим местом у меня связано ещё одно воспоминание. Я привёл сына в музей истории Ниеншанца, располагавшийся в снесённом нынче здании бизнес-центра у Большеохтинского моста. Музей, к слову, был небольшой, но очень современный. Пока мы разглядывали экспонаты, в зал вошла внушительная делегация с главой Газпрома Алексеем Миллером во главе. Музей не вызвал у него особого интереса. Действительно, было бы странно интересоваться тем, что ты намерен ликвидировать.
Собираясь на Большую Охту, всё же хочется заглянуть ненадолго на Малую. Ещё в детстве меня очаровал «фахверковый» дом №3 на Новочеркасском проспекте. Он казался каким-то таинственным замком. Через дорогу от него привлекали внимание краснокирпичные казармы Новочеркасского полка. В советское время в них разместили производственные цеха. Здания надстроили, и было хорошо заметно, что новая кладка гораздо менее аккуратна, а кирпич хуже качеством. Сразу вспоминается известная эпиграмма: «Двух царствований памятник приличный: низ каменный, а верх кирпичный».
Чуть дальше за линией домов притаилось Малоохтинское кладбище. Массивное здание богадельни примыкает к нему вплотную. Всё же странное дело — строить эти учреждения непосредственно у мест упокоения. Кресты находятся чуть не во дворе дома. Выглядят они, как суровое напоминание постояльцам, что не стоит задерживаться на этом свете. Богадельня Елисеевых тоже расположена рядом с кладбищем, только на Большой Охте.
В глубине Малоохтинского кладбища скрывается фамильная усыпальница староверов — купцов Кокоревых. Василий Александрович Кокорев — крупная фигура русского капитализма, меценат и общественный деятель, миллионер или как тогда говорили, миллионщик. Он одним из первых начал производство керосина из бакинской нефти, пригласив для консультаций Дмитрия Менделеева. Керосиновые лампы имели тогда широкое распространение и встречались ещё в моём детстве. Вдова купца Кокорева пожертвовала землю и деньги на строительство староверческого храма на Тверской улице в Петербурге.
На Красногвардейской площади неизменно привлекает внимание необычный стеклянный куб на здании бывшего НИИ машиностроения. Гигантский «аквариум» служит напоминанием об инженерных амбициях советских лет.
С Комаровского моста в сторону Невы открывается вид на устье реки Охты. Почти у самой воды растёт большое дерево, раскидистая крона которого осенней порой становится ярко-жёлтой. Таким же золотом блестит её отражение в тёмной охтинской воде.
Я ещё помню время, когда Красногвардейская площадь носила имя Брежнева. У магазина «Обувь» стояла небольшая стела, напоминающая о вкладе Леонида Ильича в развитие советского государства. В 1988-м ветры перестройки унесли и этот монумент, и название площади.
В одном из домов, обрамляющих площадь, жила директор 157-й экспериментальной школы Российской академии образования, кавалер ордена Ленина Любовь Ивановна Рожко. Во время своего десятилетнего правления она поддерживала в школе у Смольного должную дисциплину и порядок. Любови Ивановне я обязан зачислением в первый класс этой престижной «английской» школы.
Пожарная каланча на Большеохтинском проспекте даёт представление о том, что до революции на Охте дома не отличались большой высотностью. Современные здания, окружающие эту башню, смотрятся, как великаны вокруг лилипута.
Рядом с пожарной частью — один из немногочисленных памятников Охты: бюст Петра I, установленный «благодарными охтянами». Император взирает на всё, что происходит на охтинском мысе. А последние годы там ничего особенного не происходит, лишь подрастают кустарник да чахлые берёзки.
Между Конторской улицей и улицей Лии Молдагуловой притаился «Парижский дворик». На двух брандмауэрах изображены уголки французской столицы. Эти фрески придавали шарм месту, но, увы, сейчас сильно состарились, краски потускнели и потрескались. Правда, ещё неделю-две назад эту печаль скрашивал чудесный куст сирени.
У дома № 41 по Среднеохтинскому проспекту есть мозаичная детская площадка, созданная, как говорят, в начале 1980-х студентами ЛИСИ под впечатлением работ испанского архитектора Антонио Гауди.
Дворики Охты в основном образуют малоэтажные дома, построенные в первое послевоенное десятилетие. Их называют по привычке «немецкими коттеджами», так как некоторые подобные здания возводились военнопленными. Небольшие домики в пастельных тонах, с обычными и французскими балкончиками, эркерами, террасами, окружённые зеленью, делают место очень уютным.
По весне в охтинских дворах можно отыскать цветущие яблони и вишни, а во дворе на углу Большеохтинского и шоссе Революции розовыми цветами радует прохожих сакура.
Иногда встречаются на Охте и дореволюционные постройки. Наверное, самый большой и старый дом — доходный дом купца Павла Иванова на пересечении Среднеохтинского проспекта и Пороховской улицы. Его декор носит черты модерна, можно заметить орнамент «удар бича» и характерные девичьи маски. Рядом —собственный особняк Иванова с сохранившимся пышным камином «Павлин». К сожалению, я видел этот камин только на фотографиях, а хотелось бы вживую.
Ещё одно небольшое здание в стиле модерн находится по адресу улица Малыгина, 4. Здесь и эркер, и окна разной формы, и отделка зелёной керамической плиткой. Черты модерна видны также в доме № 6 по Цимлянской улице.
Охта, как и другие района Ленинграда вне исторического центра, тоже застраивалась скромными хрущёвскими пятиэтажками. На Шепетовской улице есть довольно редкая их версия с балконами на первом этаже. Так соблюдался демократический принцип — у всех равные условия, никто без балкона не живёт.
Шепетовская улица приводит к Большеохтинскому кладбищу. Это, пожалуй, самое обширное из исторических кладбищ Петербурга. Хотя надгробия XVIII века здесь не сохранились, но есть памятники первой половины XIX столетия. На Охте погребены первый директор Царскосельского лицея Василий Малиновский и преподаватель Александр Куницын, основатель театра марионеток Евгений Деммени и основоположник ортопедии доктор Генрих Турнер.
Для меня это место имеет особое значение, здесь могила моих бабушки и дедушки. Бабушка, Валентина Михайловна, всю блокаду работала учителем начальных классов, дедушка, Владимир Владимирович, был призван в армию 23 июня 1941 года, участвовал в обороне Ленинграда и взятии Кёнигсберга. Девятого мая стараюсь приходить к их могиле. В День Победы погода почти всегда солнечная, оживает природа, поют птицы. Настроение дня контрастирует с печалью места.
В другие тёплые дни вольготно гулять в Полюстровском парке, где есть пруды и небольшое озерцо, живописные ёлочки, берёзовая рощица, а по весне ярким жёлтым цветом распускаются кусты форзиции. В саду Нева цветут яблони, белеют стволы берёз, спешит с кувшином молока бронзовая «Охтинка».
Большеохтинский проспект широк и продуваем ветрами, сказывается близость Невы. Даже во дворах там постоянно дует невский ветер. На высоком берегу вдоль Свердловской набережной вытянулись нетиповые дома 1960-х годов постройки. В одном из них жил мой одноклассник, с высокого этажа открывался потрясающий вид на излучину Невы, был виден и Смольный собор, и шпиль Петропавловки.
На берегу Невы — раздолье для любителей кататься на роликах, самокатах и велосипедах. Ровный асфальт, широкая дорога. От воды веет свежестью, такой простор! А какие закаты бывают здесь! Смольный — чётким силуэтом, оранжевые или сиреневатые всполохи, графичный мост Петра Великого…
Во дворах на Охте радует глаз то тут, то там рвущаяся из-под асфальта, не до конца задавленная природа — коврик нестриженной травы с одуванчиками или куст сирени. Помню, как после переезда из каменного центра я выходил специально на остановку раньше, чтобы пройтись, почувствовать в охтинских двориках золотую осень, пошуршать опавшей листвой.
…Кому как, а по мне, это один из лучших районов Петербурга. В нём скромное обаяние, он тихий и зелёный, без суеты метро, но с обилием парков и близостью Невы. Прогулка по дворикам Охты дарит покой и приятные воспоминания.
Вверху акварельный рисунок автора
