За десять лет войны СССР в Афганистане туда были отправлены 1652 эстонца и 16 из них погибли. Сегодня про это не знают даже в Эстонии. Рассказывает Лембиту Китт, один из эстонских «афганцев».
— Скажите, Лембиту, вы часто вспоминаете Афганистан?
— Нет… Но, странное дело, в последнее время стал видеть один и тот же сон, будто меня опять туда забирают. Выдают оружие, обмундирование, паёк. Я начинаю сопротивляться: «Ребята, я ведь там уже был! Даже ранение получил!» А они мне: «Ну и что с того? Пойдёшь служить — и точка!» Причём такое снится не только мне. Недавно встречался с одним парнем, рассказал ему, а он говорит: «У меня точно такая же история!»
— Вы вместе служили?
— Да. Нас отправили туда 9 июля 1979 года.
— Погодите, погодите! Как в июле? Ведь советские войска вошли в Афганистан в декабре.
— Нас отправили раньше. Получилось так, что когда мы в учебке, в Оше (город в Киргизии — Прим. ред.), приняли присягу, нам сказали: «Поедете служить в Германию». Раздали нам красные погоны (погоны внутренних войск МВД СССР — Прим. ред.). Я тогда ещё подумал: «Ёлки-палки! неужели же я пришел в ВДВ, чтобы носить красные погоны?!» Но что было делать-то? Пришил, как все, эти погоны, а к петлицам эмблему Воздушно-десантных войск, и 9 июля вечером нас посадили в самолёт. Часа два летали, приземлились ночью, куда и зачем — никто не объяснил. Только утром, когда нас подняли и построили, командир батальона сказал: «Поздравляю! Вы находитесь в Демократической республике Афганистан. Будете охранять и защищать лётчиков, вертолётчиков и тех, кто работает здесь советниками. Но домой об этом писать нельзя, все письма пойдут через московский почтовый ящик».
— Как на ваше появление отреагировали местные жители?
— Да нормально отреагировали. Вполне дружелюбно. Был, кстати, случай, когда из одного кишлака к нам обратились за помощью — не могли сами справиться с душманами. Мы ответили, что нам нельзя вмешиваться в такие вещи. На этом история и закончилась. Афганская разведка узнала, что мы — десантура, только месяца через два-три.
— Значит, до переворота и взятия дворца Амина вы не проводили никаких операций?
— Ни одной. Да и дворец наш взвод не брал, нас отправили на электростанцию. Во дворец направили группу «Альфа» и «мусульманский батальон» (формирование спецназначения Главного разведуправления ВС СССР — Прим. ред.). Между прочим, когда «мусульманский батальон» только прибыл, мы смотрели на них и посмеивались — все взрослые, чёрные, небритые, командира не слушают, дисциплины никакой… Только потом нам объяснили, что это спецназ и у них особая задача.
— Иначе говоря, люди опытные. Но вы-то были не обстреляны, не обучены, совсем зелёные — как вас можно было отправить в горячую точку?
— Совсем мы были не зелёные! Нас в учебке очень хорошо подготовили: каждый день, без выходных, стрельбы, физподготовка, дзюдо, боевое самбо, прыжки… Отбирали лучших ребят. Например, тех, кто не мог сделать подряд пять прыжков с вышки, тут же отсылали в стройбат. Мы все были хорошими спортсменами…
— Физподготовка, стрельбы — дело хорошее, но это же ещё не умение воевать и быть готовыми видеть смерть…
— Никогда не забуду: утром, после переворота, мы убирали трупы афганских солдат. Сколько их там полегло!.. Я смотрел на свои руки, на комбинезон в крови и думал: это же не душманы, такие же солдаты, как и я, у каждого дома мама, дети, жена… В общем, тошно было на душе. А потом ко мне подошёл командир и говорит: «Мы, Лембиту, выполняем приказ, это наш долг. И, если бы ты их не убил, они бы убили тебя».
— Таков закон войны. Но он не отменяет страх…
— Только сумасшедшие на войне не боятся. Собираясь в кишлаки на зачистку, никто из нас не знал, вернётся ли обратно. Правда, когда уже ехали в машинах, наступало спокойствие, я даже спал в дороге. А когда в нашу роту пришли молодые ребята и я видел, как они падают и закрывают голову руками, если слышат, что свистят пули, объяснял им: «Если свистят — это уже не твои. Свою пулю услышать не успеешь».
— Потери были большие?
— Во время переворота, когда брали электростанцию, — ни одного человека. А потом, когда начали ходить на зачистки, — в каждой операции. Помню, наш ротный пошёл на повышение, и к нам прислали из Союза нового. Он относился к солдатам с большим уважением, фотографии своей семьи показывал, говорили с ним по душам о многом. И однажды — прошло уже месяца четыре — мы готовились ехать на операцию. Кто-то сидел, кто-то лежал, а он ходил, распределял, кто что будет делать. Вдруг пуля — вжжж! — и всё. Упал. Я кричу: «Санинструктор! Санинструктор!», — да какое там. А откуда пуля прилетела — непонятно…
— Душманы.
— Конечно. Поначалу, когда мы кого-то из них брали в плен, вели в полк, если был ранен — лечили и отпускали. Мы же советские — добрые, гуманные. Но они потом снова начинали то же самое! И если мы кого-то ловили во второй раз, уже не жалели, отправляли в расход…
Что они с нашими ребятами делали — просто страшно! Ну, со временем и у нас, конечно, появилось желание мстить. Некоторые наши ребята даже любили участвовать в расстрелах, но я от этого всегда уклонялся. Когда в меня стреляют, другое дело. А убивать безоружного… Как бы Тот, что наверху, на это посмотрел…
— Душманы вас по-настоящему ненавидели или их заставляли убивать?
— Когда Вторая мировая война пришла в Советский Союз, а с ней фашисты, как относились к ним местные жители? Ну, и здесь было так же. Единственное, что надо признать: душманы очень уважали нас как противников. В Афганистане до сих пор остались памятники советским солдатам, и никто их, как в моей родной Эстонии, не разрушает.
— Кстати, как относились к вам, эстонцу, товарищи в учебке и потом в Афгане?
— Скажу честно, в учебке приходилось слышать: «Эстонец, фашист»… Но потом ничего такого не было. Без ложной скромности могу сказать: плотом меня уважали. Потому что увидели, кто я и каков в деле.
— Ну, и то, что вы хорошо говорили по-русски, тоже, наверное, помогало?
— Что вы! Поначалу я знал только с десяток-другой слов — «стол», «стул», «мама», «папа», «спорт». Но надо было общаться, а когда нужно, все выучишь…
— Как люди меняются на войне?
— Я же помнил, какими были в учебке, и видел, какими мы стали, попав в Афганистан. Там, в Оше, были мальчишки, настоящие мальчишки! А в Афгане как-то раз ехали в грузовике в кишлак на операцию, смотрю — лица у всех под касками суровые, чёрные от пороха и дыма… Взрослые мужики. А потом, когда меня ранило и я оказался в госпитале, встретил там кое-кого из наших: все чистенькие, умытые, в халатах — снова мальчишки.
— Как случилось, что вас ранили?
— Во время одной операции мои ребята ушли вперед, а я их прикрывал, остался один и поймал пулю. И знаете, странно… Вколол себе промедол, большую дозу. Вдруг вижу — бежит какой-то незнакомый парень, я его никогда раньше не видел. Остановился, сделал мне укол, перебинтовал ногу и ушёл. Кто это был, откуда он вообще взялся — до сих пор не понимаю, я его больше никогда не встречал…
— Вы за это ранение получили орден Красной Звезды?
— Да. Его так и называют — «орден крови». Вообще-то, когда я уже лежал в Ленинграде в Военно-медицинской академии, мне написали, что мне должны дать ещё и второй орден, за то, что взял душманский склад оружия. Но я его так и не получил… Да я и этот бы не получил. Так вышло, что наградные бумаги, которые подготовил мой командир роты, сгорели. Потом их, конечно, восстановили, но орден пришел только в 1986-м. Ну, да ничего, некоторые, кто воевали на Второй мировой, только сейчас получают свои награды…
— Как вас встретили дома, когда вы вернулись?
— Хорошо встретили. Сразу оформили удостоверение инвалида Отечественной войны, дали бесплатно машину «Запорожец». Вообще-то, можно было взять без очереди «Москвича» или «Жигули», но за них пришлось бы доплачивать, но у меня не было денег, а у родителей брать не хотелось. Зато через семь лет я получил второй «Запорожец». В общем, все было нормально.
— Говорят, у ребят, которые прошли Афган, потом появлялись психологические проблемы…
— Всякое бывало. Кто-то начал пить или наркоманить. Мне кажется, это те, кто себя жалеет, типа бедненький я, бедненький. Жаль таких ребят! Я недавно разговаривал с одним парнем, с которым вместе был в Афгане во время переворота. Говорю ему: «Ты же в ВДВ служил, делал шаги туда, откуда назад уже не вернёшься, но остался живым. Неужели не понимаешь, как тебе повезло?! Хватит бухать, пошли вместе со мной в спортзал!» А он мне: «Какой спортзал, Лембиту? Я сколько лет не занимался!»
— Не убедили?
— Нет…
— Может, ребята пьют оттого, что ветеранов Афганистана в Эстонии полностью игнорируют? Льгот ведь, если не ошибаюсь, у вас нет никаких?
— Какие там льготы!.. Иногда вообще говорят: «Кто вас туда посылал?» Но у меня вопрос к ним самим: «А кто сегодня посылает эстонских ребят в Ирак, в Афганистан? Они же идут туда, потому что здесь нет работы, им просто нечем семью кормить! Обычные наёмники! А мы поступали по своей совести, и делали то, что считали правильным — у нас был долг, и мы его выполняли!
— Вы поддерживаете отношения с теми, с кем служили в армии?
— Конечно. Хотя встречаемся не очень часто. Меня, например, вот уже несколько лет приглашают в Москву, да все никак не получается, дел выше крыши… Но думаю, в этом году поеду обязательно. Ребята давно ждут…
