Жён бьют в России. И по всему миру. Руки распускают не только Марат Башаров с Александром Домогаровым, но и звёзды из мира политкорректности — Чарли Шин, Мэл Гибсон или Микки Рурк. Список можно продолжить. Но там это считают атавизмом, а у нас отчего-то традицией.
Так вот о традициях.
Семейное насилие — явление глубоко и сугубо историческое. Неизвестно как всё было во времена палеолита-неолита, но уже во времена Ромула и Перикла (если о Европе речь) глава семейства мог пороть или сечь своих домочадцев со вкусом и от души, поскольку побои, тумаки и затрещины считались мерой исключительно воспитательной. Бить жену и других членов семьи — законное право мужа и властелина, чтобы себя не забывали и долг свой помнили.
Вся Европа со времён Ромула и Рема и вплоть до конца XIX века верила в благотворность домашнего насилия. Правда, с течением времени наблюдалось некоторое смягчение нравов. Например, в XVI веке в Британии приняли дивный закон «Большого пальца», дозволяющий лупцевать супругу палкой, только если толщина этой палки не превышает толщину большого пальца лупцующего. Вот когда британские жёны точно поняли, что размер имеет значение.
Ещё сто лет спустя во времена «весельчака Чарли», английского короля Карла II, семейные побои стали считать чем-то постыдным, и жертва могла воззвать к общественному мнению. Но это касалось только высшей знати; вероятно, любвеобильный Чарли полагал своим долгом проявлять рыцарственность. Не столь приближённые ко двору английские подданные продолжали воспитывать всех домашних с помощью палки и розог. Один раз даже вознамерились так воспитать королевскую любовницу Нелл Гвинн. Простонародью не нравились расходы на любовниц сомнительного вероисповедания. Дама выкрутилась довольно своеобразно. Услышав из уст вооружённой дубьём толпы выкрик «Католическая шлюха короля!», Нелл уточнила: «Люди добрые, не бейте! Я не католическая, а протестантская шлюха короля!». И обошлось. Но сам факт доказывает: идея поколотить женщину не казалась чем-то немыслимым.
Хотя на другом берегу океана уже задумались об эффективности побоев как средства перевоспитания. В 1641 году суровые пуритане в Массачусетсе вдруг озаботились правами и свободами. И всем миром приняли к исполнению «Свод свобод», который не только одобрял свободу слова, суды присяжных и неприкосновенность личности, но и освобождал жён от побоев. Но это было скорее исключение, чем правило, и суровые супруги по-прежнему лупили домашних вплоть до конца XIX века, что воспринималось как норма жизни и быта.
Впервые на законодательном уровне запретили бить жён в штате Теннеси, в 1850 году. А потом пошло-поехало… Уже в 1878-м гордые британцы признали, что женщина, чей муж чрезмерно агрессивен, имеет право от него уйти, жить отдельно и даже получать алименты. Домашние побои признали преступлением. Правильные законы европейцы написали уже к началу ХХ века, но исполнять их не торопились. Эксперты ООН сильно жаловались на это ещё совсем недавно — в начале 90-х годов прошлого столетия. Зато теперь все законы работают так, что ни слава, ни деньги, ни мягкосердечие жены или подруги не спасут от неотвратимого наказания. Звезду хоккея Вячеслава Войнова не спасли ни два Кубка Стенли, ни «молчание ягнят» в лице жены Марты. Получил уголовный приговор, отсидел половину срока, всего 45 суток (а грозило от «двушечки» до «девяточки»), заплатил штраф, отработал восемь часов на общественных работах… И ещё должен был бы год посещать курсы по профилактике бытового насилия, да иммиграционная служба взяла под стражу и собралась депортировать: зачем США заезжие семейные тираны, даже если они звёзды НХЛ? Кстати, родной клуб не вступился за полезного игрока, никаких ссылок на русский нрав, молчание жены и победы, добытые для команды. Репутация дороже.
В сущности, Россия в плане домашнего насилия следовала всё это время в европейском фарватере. Не будем поминать языческое удушение жён, чтобы воину слаще жилось в потустороннем мире, в конце концов, европейцы-язычники тоже этим не брезговали.
Но и после крещения Руси незыблемое правило «жена да убоится мужа своего» действовало безотказно. Вполне языческий свадебный ритуал в виде плётки, которую отец во время пира передавал супругу дочки можно сколько угодно называть безобидным символом. Плётка была настоящая. «Обращение мужьёв с женами было таково: по обыкновению у мужа висела плеть, исключительно назначенная для жены и называемая «дураком», — объяснял историк Николай Костомаров, — за ничтожную вину муж таскал жену за волосы, раздевал донага, привязывал веревками и сёк «дураком» до крови — это называлось учить жену; у иных мужьёв, вместо плети, играли ту же роль розги, и жену секли, как маленького ребёнка, а у других, напротив, дубина — и жену били, как скотину. Такого рода обращение не только не казалось предосудительным, но ещё вменялось мужу в нравственную обязанность».
Не на пустом месте взялись тоскливые свадебные песни про чуж-чуженина, за которого отдадут замуж в деревню чужую: «Мужики там все злые, / Топорами секутся. / И по будням там дождь, / И по праздникам дождь. / А дождь будет литься, / А свекровка браниться, / А родные всё злиться…».
Жён на Руси плетью секут, писали иностранцы, вроде того же Олеария (не при Мединском будь помянут). Но писали без особого удивления, у них всё было примерно так же.
А «Домострой», который принято ругать, как невиданно мракобесное сочинение, был, по сути, попыткой смягчить нравы. Чем-то вроде русского «Закона о большом пальце».
Книга, появившаяся при Иване Грозном и обработанная протопопом Сильвестром — кстати, одно время близким соратником царя, — претендовала на универсальность. Там написано как дом вести, соленья заготавливать, одежду хранить, ну и про наказание для непослушных чад и домочадцев:
«За какую-либо вину не бить по уху, по лицу, под сердце кулаком, пинком, не колоть посохом, ничем железным и деревянным не ударять. Тот, кто в сердцах так бьёт, может большой вред причинить: слепоту, глухоту, повреждение руки или ноги. Должно бить плетью и разумно, и больно, и страшно, и здорово. Когда вина велика, когда ослушание или небрежение было значительное, снять рубашку и плёткою вежливенько побить, за руки держа, да побив, чтобы гнева не было, сказать ласковое слово. Да чтобы люди этого не видели и не слышали». Такой вот совет. Значит, в реальной жизни били и по уху, и по утробе, и посохом, и ножом железным кололи, причём прилюдно. И калечили женщин с детьми без числа и без зазрения совести. В этом контексте совет «вежливенько постегать плёточкой, да сказать ласковое слово опосля» — очевидный призыв к смягчению нравов.
Это был не закон, а всего лишь совет. Нравы не смягчились. Уже после петровских реформ, после бритых бород, создания флота и приобщения жён и девиц к европейским балам женщин нещадно истязали не только простолюдины, но и князья-дворяне. Жалоб на побои и жестокое обращение духовным властям поступало великое множество. И это при том, что не каждая осмеливалась жаловаться.
Бригадир Потёмкин жену свою Марью из-за того что стара стала, движимое имение её разграбил и бил смертным боем безвинно, изувечил, проломил тростью голову, в бедре разбил тростью кость, отчего она охромела, а ещё свернул шею, отчего она теперь кособока.
Другая дворянка Ксения Григорьевна Дурново описывала издевательства мужа чуть иначе: «надругался над нею, приказывая людям раздевать её и бить; жёг ей лучиною лицо, и всё это делал для того, чтобы она записала ему свои приданые деревни, а сама шла в монастырь».
Почти все женские жалобы пестрят указаниями на то, что «биты были безвинно». Потому что если за женой вина числилась, то даже сами женщины считали побои правомерными и заслуженными.
Не буду множить примеры, все кто хочет ужаснуться, могут прочитать дивный сборник вполне научных эссе с многозначительным названием «Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)», изданный в 2012 году Европейским университетом в Санкт-Петербурге. Самое жуткое — уже в названии: эти две цифры —XI–XXI. Тысяча лет повседневного бытового насилия.
Даже советская власть со всеми её декларациями насчёт равенства, братства и прочего не уничтожила домашних тиранов как класс. Изначально предполагалось, что в СССР, где строят бесклассовое общество, отсутствуют предпосылки для насилия. А отдельные случаи, — это эксцессы, которые позволяют себе алкоголики, наркоманы, мещане и прочие асоциальные элементы. В крайнем случае, семейные побои объяснялись плохими жилищными условиями. Удивительное дело, в СССР семейную мораль обсуждали на собраниях трудовых коллективов, виновного в адюльтере могли лишить путевки в санаторий или выкинуть из очереди на автомобиль. Но вот если жену колотит, ограничивались более или менее безобидным и не материальным: «поставить на вид».
Владимир Высоцкий с надрывом пел блатные стилизации: «Я женщин не бил до семнадцати лет — / В семнадцать ударил впервые. / Теперь на меня просто удержу нет: / Направо-налево / я им раздаю “чаевые”». А уж он, как никто, чувствовал эпоху. Ну, разумеется, били в рамках русской традиции последних веков, не безвинно, а за кокетство, измену или легкомысленное поведение, нерадивость и прочие грехи. Реальные или мнимые. Ничего нового. Была бы палка — вина найдётся.
Обидно, что сегодня нас обошла на вираже в прошлом во всём равная нам Европа. Смягчение нравов в деле семейного насилия на Руси и в Европе началось примерно в одно время, а сегодня… Там мужчина, распускающий руки, — уголовник с комплексами. У нас — брутальный мачо с характером, чтущий устои и традиции. За державу обидно, а женщин — жаль.