Этьен Фальконе. Гений, создатель гения места

302 года назад родился будущий автор Медного всадника — самого любимого петербуржцами памятника. Более того, все считают, что именно этот монумент — genius loci Северной столицы. 

Матушка Екатерина Алексеевна умела любить — наряды, украшения, мужчин, дворцы, новую свою родину и её юную столицу, но пуще всего — себя. Вот и памятник Петру I, который она задумала воздвигнуть в своей столице, должен был, по сути, стать памятником ей самой. 

Замысел великий, а великое, как известно, не терпит суеты. Поиски достойного скульптора продолжались несколько лет, сначала в России, а потом и за границей, пока, наконец, не увенчались подписанием договора с французом Этьеном Морисом Фальконе. 

В свои пятьдесят Фальконе был парижской знаменитостью: член Академии, руководитель скульптурной мастерской прославленной Севрской мануфактуры, его работы украшали королевские дворцы и парки, вызывая восторги даже снобов. Но главное — он был личным скульптором маркизы Помпадур, а, кроме того, другом Дидро, которого числила в своих друзьях и Екатерина… 

В Россию Фальконе приехал со своей ученицей Мари Анн Колло. Зачем надо было тащить в такое далёкое путешествие столь юную особу, почему именно ей мастер поручил лепить едва ли не самое важное и ответственное — модель головы статуи, и каким образом лицо царя в итоге оказалось так не по-ученически вдохновенно, — обо всём этом история умалчивает, открывая ничем не ограниченный простор воображению. 

А ещё Фальконе привёз сделанный им в Париже восковой эскиз будущего памятника — конь, поднятый на дыбы у края скалы, и простёртая вперёд властная рука седока. Вот идея, вот её общее художественное решение и даже многие детальные проработки — можно приступать к созданию модели. 

Но не тут-то было! Ведь Фальконе  прибыл в страну, где уже тогда всяк понимал в искусстве лучше самого художника. С разных сторон тут же начало поступать скульптору множество предложений — где должен стоять бронзовый император и как он должен выглядеть. 

Однако авторы доморощенных проектов не знали, с кем имеют дело. Отвергая докучливые советы, Фальконе не стеснялся в выражениях. В ответ на один из самых фантастических проектов — «чтобы Пётр мог смотреть правым глазом на Адмиралтейство и в сторону всей империи, а левым… на Васильевский остров и завоёванную им Ингерманландию», — приезжий ваятель открыто заявил, что в таком случае даже «голова прекрасного Юпитера Фидия… только болванка для парика», ибо подобное возможно лишь при сильнейшем косоглазии. Недаром Дидро писал о своём друге, как о человеке, который одновременно «груб и вежлив, приветлив и угрюм, нежен и жесток». 

Фальконе всю жизнь славился неуживчивым характером. В России он тоже быстро перессорился чуть не со всеми. Поначалу Екатерина его защищала, но со временем и ей всё это наскучило. 

— Заключите перемирие с вашими врагами, как я с султаном, — посоветовала императрица и с тех пор окончательно охладела к скульптору. 

Открытие памятника состоялось 7 августа 1782 года. И сам памятник, и его открытие было приурочено не к годовщине рождения, смерти или какого-либо знаменательного события в жизни первого российского императора, а к 20-летию правления Екатерины. 

На глазах многотысячной восторженной толпы петербуржцев отъехали в стороны до времени скрывавшие монумент полотняные ширмы. И все увидели: на огромном высоком камне, словно на вершине скалы, могучий конь, поднятый властным всадником на дыбы. Левой рукой император крепко удерживает коня, а правую простёр далеко вперёд, как бы в будущее России. На пьедестале лаконичная надпись: PETRO primo KATHARINA secunda. Дескать, глядите:  Пётр — первый, Екатерина — вторая, вслед ему, а между ними никого, во всяком случае — более достойного. 

И тут же ударили орудийные залпы, грянул военный оркестр, и гвардейские полки, преклонив знамена, продефилировали перед бронзовым императором торжественным маршем. 

А потом в Петропавловском соборе у могилы Петра была отслужена литургия, и митрополит, ударив посохом по гробнице, воскликнул: 

— Восстань же, великий монарх, и воззри на любезное изобретение твое!.. 

Маленький Павел, в будущем — Первый, испугавшись, заплакал, а стоявший позади вельможа громко прошептал: 

— Не приведи Господь! Кабы встал, ужо досталось бы нам! 

Но Фальконе ничего этого не видел и не слышал. Он покинул Россию ещё четыре года назад. В 1781-м, за год до открытия памятника, беднягу Этьена разбил паралич. Он умер в 1791-м. 

Во Франции о Фальконе знают по сей день, но только в узких кругах специалистов. А в далёком Петербурге его имя известно каждому школьнику, и каждый житель почитает работу Этьена Фальконе как шедевр мировой скульптуры. Всегда считалось: пока Пётр восседает на своём коне, Петербург будет стоять, и ни один враг не ступит на его улицы.  

Но, пожалуй, лучше всего говорит о всеобщей любви к произведению Фальконе петербургский фольклор. За два с половиной века своего существования монумент оброс множеством анекдотов, мифов, присловий и прозвищ. 

После того как Пушкин назвал его «Медным всадником», горожане стали говорить: «Медный всадник и бедная Лиза» (как известно, любимую кобылу Петра звали Лизетта), «Бедный всадник и медный задник» и даже по-свойски — «Петя на савраске». Каждому жителю Петербурга хорошо знакомы выражения типа «Легче Медного всадника уговорить» или «Застыл как Медный всадник»… 

А ещё свой интернациональный характер Северная столица выразила в двустишии, посвящённом скульптору и его творению: 

Когда б не инородец Фальконе, 

И Пётр не оказался б на коне. 

До сих пор у подножия памятника даже в лютый мороз можно увидеть живые цветы. Они не только Петру, но и Этьену Фальконе. 

Поделиться ссылкой: