Присмотритесь: сколько у нас в Петербурге пожилых да тех, кто ещё не стар, но плохо ходит, а расстояния, куда ни пойдёшь, — стайерские. И по пути чаще всего — ни одной скамейки. Почему?
Начало девятого вечера. Основной поток пассажиров уже схлынул. Поднимаюсь по эскалатору, звоню жене: скоро буду дома, не надо ли что купить к ужину… И вдруг вижу — стоящая впереди женщина средних лет начинает медленно оседать.
Тут же поднимаюсь на две ступеньки вверх, бросаю мобильник в карман и хватаю эту женщину за локоть. Лицо бледное, напряжённое, голову опустила, изо всех сил старается не упасть.
Парень, стоящий тремя ступеньками выше, словно спиной почувствовав, что сзади что-то не так, оборачивается и быстро спускается к нам. Мы с ним вдвоём держим женщину, чувствуя, что та уже не стоит, а больше висит у нас на руках.
— Всё в порядке, — пытаюсь я её успокоить. — Держитесь. Осталось уже совсем немного. Сейчас поднимемся, и сможете присесть. Это спазм сосуда?
Она кивает. Значит, слышит меня и понимает, что говорят, — в сознании.
Наконец, выезжаем наверх. Перебираемся со ступеньки эскалатора на ровный каменный пол. А там — голые стены, ни лавочки, ни хотя бы приступочки. Присесть некуда.
Какая-то девушка, ехавшая вслед за нами, подбегает к запертой служебной двери и стучит в неё кулаком.
— Там никого нет! — кричит из дальнего конца вестибюля дежурная. — Подождите минутку! Я уже позвонила, сейчас вам принесут стул!
И точно, через минуту в нашу часть вестибюля вбегает мужчина в форме охранника метрополитена со стулом в руках.
Потом приехала «Скорая», женщине сделали укол… И я пошёл домой.
Но это ещё не конец истории. В то же вечер мне позвонила знакомая пожилая женщина, я пересказал ей этот случай, и она, тяжело вздохнув, подвела под всей этой историей мудрую черту:
— Да, город у нас большой, а присесть негде.
Когда ты молод и здоров, ты этого не замечаешь. И для тебя проблема скамеек — никакая не проблема. Зачем тебе скамейки, если ноги сами несут тебя без устали хоть за тридевять земель? И тебе не понять тех, кто страдает от большого веса, у кого больные ноги или позвоночник, кому не помогает даже трость, кто просто стар и одинок, а потому надо идти в магазин даже несмотря на то, что такой поход сравним с хождением сказочного героя за три моря…
Так почему же петербургские власти не заботятся о том, чтобы у подъездов жилых домов, в садиках и скверах, да прямо на улицах стояли скамейки и лавочки?
Не знаю, как жители других городов, но петербуржцы задают этот вопрос уже много лет. И никто не может дать им внятного ответа.
Говорят, будто изготовление скамеек и поддержание их в хорошем состоянии очень дорого. Но ведь, наверное, не дороже здоровья и удобства горожан.
Говорят, будто пьяницы и мальчишки портят скамейки — пачкают их, вырезают на них перочинными ножиками неприличные слова. Но и такие аргументы трудно принять. Вспомните, ещё не так давно хулиганы разбивали стеклянные остановки общественного транспорта, но сегодня подобный вандализм встречается крайне редко.
А ещё говорят, будто скамейки мешают уборке снега и мусора. Но это уж и вовсе несерьёзные отговорки.
Сегодня в Петербурге около 1 миллиона 200 тысяч пожилых людей, около полумиллиона инвалидов, несколько десятков тысяч беременных женщин, тысячи туристов, которые, бродя по городу, снашивают ноги чуть не по коленки. А кроме того —множество любителей в хорошую погоду посидеть на скамейке, поговорить с соседом или просто посмотреть на жизнь со стороны…
В общем, получается чуть не полгорода тех, кто обеими руками проголосовал бы за скамейки на улицах, в парках, садах и скверах, а также на всех станциях метро, причём как в вестибюлях при входе и выходе, так и на платформах.
Так может, имеет смысл создать новую программу обновления петербургской городской среды и назвать её коротко и всем понятно — «скамейки»?..
