Сегодня в Социологическом институте РАН состоится презентация большой научной монографии — «Социокультурное пространство Санкт-Петербурга: репрезентации и интерпретации».
Большой авторский коллектив — учёные Социологического института РАН и Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (МАЭ РАН) — выпустил поистине удивительную работу. В ней социокультурная жизнь прошлого и нынешнего Петербурга представлена в самых разных аспектах, но рассматривается как единое многомерное и многослойное пространство.
Сразу скажу: это ни в коей мере не очередная история Петербурга, каких было уже предостаточно. Это — научное осмысление результатов исследований разных сторон жизни городского общества и отдельных горожан. Я занимаюсь прошлым Петербурга не первый год и прочитал на эту тему немало, но такого издания, в котором бы понимание вопросов макро- и микроистории были собраны под одной обложкой, что-то не припомню.
Организаторам издания удалось собрать большой коллектив — этнографов, социологов, краеведов, историков, в том числе специализирующихся на прошлом материальной культуры и урбанистики. В итоге в монографии — влияние на жизнь города важнейших событий российского и мирового масштаба, публичные истории городских сообществ, урбанистические, демографические и этнические проблемы, переплетающиеся с проблемами жизни конкретных обитателей коммуналок или горожан, запертых в собственном жилище в дни коронавирусной пандемии.
Не сомневаюсь, каждый, кто интересуется историей Отечества и в том числе Санкт-Петербурга найдёт в этой без малого 400-страничной книге немало интересного. В подтверждение назову лишь названия глав: «Многомерное социальное пространство Санкт-Петербурга», «Социокультурное пространство Санкт-Петербурга в мифах», «Протестантизм в этноконфессиональном пространстве Санкт-Петербурга XVIII столетия», «Санкт-Петербург в жизни поколений», «Санкт-Петербург в жилищных историях», «Санкт-Петербург в эпидемических историях», «Санкт-Петербург в биографических историях».
Вот, к примеру, V глава, рассказывающая о том, как жили петербуржцы-ленинградцы в своих домах, квартирах и комнатах в XIX и ХХ веке.
Оказывается жёсткий административно-полицейский контроль за гражданами осуществлялся ещё задолго до революции. В домовых книгах в обязательном порядке записывалось, откуда прибыл новый жилец, его фамилия, имя и отчество, сословная принадлежность, подданство и семейное положение, возраст, вероисповедание, средства, на которые человек живёт.
О мужчине к тому же записывалось, какого он чина и служит ли. О женщине — «при муже» или профессия: портниха, папиросница, конфетница, «няня до приискания места»… О гимназистах — в каком классе учится. О прислуге — в качестве кого работает: кухарка, няня, горничная, лакей…
Ну, и, конечно же, на каждого указывался паспорт или приписной листок, с непременным перечислением данных, взятых из этого документа. Обязательными были записи о прибытии и выбытии жильцов, и тоже во всех подробностях — откуда приехал и куда намерен уехать.
Всё это должен был вносить в домовую книгу старший дворник, причём в течение 24 часов. А буде не исполнит эту свою обязанность в срок, то при проверке, которая, кстати, проводилась регулярно, на него налагался штраф — от трёх до пяти рублей, примерно треть месячной получки.
Функции «надзирателя» сохранились за дворником и при советской власти. Но те же обязанности выполнял вдобавок управдом. А кроме того, жильцов коммунальных квартир (отдельные квартиры до 1960-х годов были большой редкостью) новая власть переведела на своего рода самообслуживание. Соседи — и прежде всего главный квартиросъёмщик — следили друг за другом и в случае недоносительства сами могли быть привлечены к ответственности.
Впрочем, при создании коммуналок советская власть, подчёркивается в монографии, преследовала и другие цели. Во-первых, улучшение жилищных условий бедных слоёв населения Петрограда-Ленинграда за счёт уплотнения интеллигенции и состоятельных. А во-вторых, формирование нового, коллективного, человека.
«По замыслу авторов проекта, — говорится в монографии, — коммунальные квартиры должны были стать “кипящим котлом”, где люди с самыми разными характеристиками (пол, возраст, занятие, происхождение, образование, доход и т.д.) могли образовать, говоря современным языком, пространство мультикультурализма». Подмечено верно, но всё же, на мой взгляд, следует уточнить, что в данном случае понятие «мультикультурализм» имеет сугубо коммунистический смысл.
Особая тема — рассказ об основанном Наталией Васильевной Юхнёвой этнографическом музее-квартире, жизнь которого сегодня продолжается благодаря подвижническому труду Екатерины Даниловны Юхнёвой. Впрочем, об этой старой квартире на Песках бессмысленно рассказывать, её надо видеть — хотя бы для того, чтобы понять всё то, о чём повествуют архивы, старые дневники, мемуары, а также научные труды.
В этой квартире ощущаешь себя жителем старого Петербурга, конца XIX столетия…
