Он ушёл, не дожив до 74-летия одного дня. Спустя 13 лет после аварии, вырвавшей его из активной жизни. И он сам, и его семья, и все мы ждали, что произойдёт чудо и он вернётся. Но чудес не бывает…
В 1990 году Алла Сурикова — кто не знает её фильмов «Человек с бульвара Капуцинов», «Будьте моим мужем», «Ищите женщину»!.. — снимала «Чокнутых».
В эту комедию о строительстве Царскосельской железной дороги пригласили и меня, молодого начинающего артиста. Съёмки проходили на берегу Финского залива, неподалёку от Репино. Роль у меня была маленькая, даже не роль, а как говорят в кино, в групповке. Мы изображали мужиков-работников на строительстве.
Эпизод — проще некуда. Антигерой, антипод Караченцова, которого играл его коллега по театру «Ленком» Виктор Проскурин, всячески мешает возведению дороги. По сценарию, он профессиональный шпион и его нанимают зарубежные враги России, чтобы помешать созданию первой в нашей стране железной дороги. Не хотят на Западе, чтобы пришёл к нам прогресс. И вот этот шпион приезжает на стройку с бочкой водки и напаивает мужиков. Работы, естественно, останавливаются.
Караченцов играл отставного поручика Кирюхина. Неудачника, который в очередной раз нашёл себе дело и полностью в него погрузился. Он, конечно, один из тех чокнутых, которые заразились идеей строительства, нового средства передвижения, и мечтает, что это поможет, наконец, поднять Россию с колен. Эдакий Иван-дурак, которому в конце фильма суждено стать принцем.
И вот, узнав, что прокладка пути остановилась из-за пьянки, он вскакивает на лошадь и прилетает на стройку. Находит причину простоя, то есть героя Виктора Проскурина и смело вступает с ним в драку.
Сцена была практически техническая. Николай Караченцов появляется в кадре на лошади. Спрыгивает с неё, бежит к бочке, хватает Проскурина за шиворот. Завязывается драка. Герой, конечно, побеждает, антигерой убегает, справедливость восстановлена.
Для актёра задача пустяковая. А уж для такого мастера, как Николай Караченцов, и подавно. Но…
Снимали, естественно, не одним кадром, разбили эпизод на кусочки. Жара, лето. Актёры в гриме, который течёт через каждые несколько минут. Сразу подбегают гримёры, поправляют лицо. Тут же большая массовка, групповка. Эпизод сложен лишь технически. Но Сурикова, вся её съёмочная группа — профессионалы высшей пробы — работают отлично.
Однако многочасовая съёмка на жаре всех изматывает. Люди устали, мечтают об отдыхе. И только один человек готов работать без передыха. Николай Караченцов любую, самую маленькую, сцену просматривает на мониторе, и ассистент оператора послушно отматывает на видеомагнитофоне отснятый материал. Раз за разом. Хотя всё вроде сделано с первого дубля. Делов-то, прискакал, спрыгнул с лошади, оттолкнул мужика, схватил Проскурина за грудки… Даже слов нет.
А Караченцов заставляет вновь переснять. Здесь не та оценка, здесь энергетики не хватило, здесь неправильно схватил за грудки… Алла Сурикова сначала мягко, а потом сердито начинает выговаривать:
— Николай Петрович, всё замечательно! — Удивительно, но Караченцова смолоду все называли по имени-отчеству, хотя уж у него-то никогда не было звёздности.
— Алла, ну как ты не понимаешь! — кричит ей в ответ Николай Петрович. — Не та энергетика, не та! Давай ещё дубль!
И в этом был весь Караченцов. Он не мог сделать вполсилы, не мог чуть-чуть. Не та у него была энергетика!
Рассказывали, что, когда он ещё учился в Школе-студии МХАТ, на экзамене педагоги стали хвалить его за этюд. Он встал и сказал, что этюд плохой, и, разобрав все свои ошибки, попросил разрешения сыграть сцену ещё раз. Он всегда стремился быть не лучше кого-то, а лучше себя вчерашнего. И добивался этого с такой энергетикой, которой с лихвой хватило бы на троих.
…После той страшной аварии 2005 года Людмила Поргина, жена Николая Петровича, с такой же непререкаемой энергией боролась за здоровье мужа. А ещё она всячески пыталась помочь ему чувствовать себя полноценным человеком. Проводила с его участием творческие встречи, приходила с ним к Андрею Малахову, даже сделала всё, чтобы Николай снова снялся в кино, в продолжении фильма «Белые росы».
Она хотела сотворить чудо — чтобы он однажды вышел на сцену, и все увидели прежнего красавца с его неповторимым баритоном, и чтобы вновь зазвучало до мурашек по коже: «Ты меня на рассвете разбудишь…»
Многие осуждали Поргину: зачем, зачем она его мучает и постоянно подчёркивает, что Коленька скоро вернётся к работе? Ну как этот плохо говорящий человек с одутловатым лицом может вновь превратиться в того обаятельного, мужественного артиста с очаровательной улыбкой и наивными, почти детскими глазами! И как может вновь зазвучать тот неповторимый баритон с хрипотцой!..
Судить легко, осуждать ещё легче. Но сам Караченцов, несмотря на всю тяжесть его состояния, не мог иначе. Он был бесконечно сильным не только на сцене и в фильмах. Он боролся. Он был трудоголиком, для которого профессия была не работой, а самой жизнью.
И всегда, даже через много лет после окончания школы-студии МХАТ, продолжал учиться. Незадолго до той страшной катастрофы, в телеинтервью Николай Петрович рассказывал, что сейчас берёт уроки степа и после спектакля два часа отдаёт занятиям танцем. Это в 60 лет, после спектакля! Не домой — отдыхать, не с друзьями — расслабиться, а снова трудиться. Зачем, ведь он и так виртуозно владеет телом и так прекрасно двигается. А популярности и славе его можно только позавидовать.
Да затем, что по-другому не умел…
В эти дни многие вспоминают хрестоматийное «Ты меня на рассвете разбудишь». А для меня самая близкая и любимая песня в исполнении Караченцова «Кленовый лист»:
В путь-дорогу птицам пора,
Птицам снится юг.
Жёлтый лист кленовый не зря
Сел в ладонь мою.
Кто-то мне вдруг скажет в ответ —
Ничего такого здесь нет,
Жёлтый лист, как птица, вчера
Сел в ладонь мою.
Кленовый лист, кленовый лист,
Ты мне среди зимы приснись,
В тот миг приснись, когда пурга…
Спасибо, Николай Петрович. Браво!
