Когда б не инородец Фальконе…

В августовский день 1782 года на Сенатской площади Петербурга был открыт памятник Петру I. Долгая и драматичная история создания монумента представлена на портале Президентской библиотеки. 

 

В этой коллекции на портале Президентской библиотеки такие редкие источники, как «Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 17. [Переписка императрицы Екатерины II с Фальконетом»], «Копия с определения Правительствующего Сената о сооружении памятника»,  «Записка Билиштейна о выборе и устройстве площадей для проэктированных памятников Петру I и Екатерине II», переписка о переезде Фальконе в Россию Интересные подробности создания памятника представлены также в мультимедийном формате — аудиофайле Сергея Цветкова «Императрица Екатерина II. Медный всадник» 

Историю жизни знаменитого монумента рассказывают чёрно-белые фотографии 1950-х годов, высокохудожественные снимки лучших современных петербургских и московских мастеров светописи 

«Намерение воздвигнуть памятник Петру Великому изъявлено было Императрицею Елисаветою Петровною в самом начале её царствования,  говорится в «Сборнике Императорского Русского исторического общества. Т. 17. [Переписка императрицы Екатерины II с Фальконетом»]. — Императрица в сооружении ему монумента могла без сомнения видеть не только выражение дочеринского почитания, но также и дань народной признательности к исполинским трудам неутомимого преобразователя». 

Однако воплотить этот замысел в жизнь удалось лишь в период правления Екатерины Великой. Местом установки монумента выбрали территорию между Адмиралтейством и зданием Сената. Оставалось только «приискать художника, способного достойно исполнить великую задачу».  

«В России искусство было ещё в крайнем младенчестве»,  читаем в переписке. Поэтому было решено привезти из  Франции Этьена-Мориса Фальконе, именно к этому мастеру советовали обратиться профессора Парижской академии живописи Дидро и Вольтер, к мнению которых Екатерина II прислушивалась. 

Фальконе а тому времени уже исполнилось пятьдесят,  но значительных произведений он не создал, если не считать успеха двух работ, выставленных в парижском Салоне 1757 года — мраморных статуй  «Купальщица» и «Грозящий Амур», который был исполнен для парижского особняка маркизы де Помпадур. Но то были камерные работы, а тут предполагался совсем другой масштаб  державный. 

Согласно контракту, скульптор, прибывший в Петербург в 1766 году вместе со своей ученицей МариАнн Коллообязан был завершить работу над монументом через восемь лет. 

«Помни, Фальконе, что ты должен или умереть за работой, или создать нечто великое»,  напутствовал его Дени Дидро. 

Фальконе, однако, не предполагал, что трудности начнутся ещё на стадии обсуждения проекта. 

Екатерина II требовала,  чтобы скульптор изобразил Петра I в образе римского императора, восседающего на коне со скипетром в руке. Приближённые государыни советовали кто во что гораздКто-то предлагал изобразить Петра во весь рост с полководческим жезлом в руке, кто-то — окружить его аллегорическими фигурами. Один советчик настаивал на том, «чтобы Пётр мог смотреть правым глазом на Адмиралтейство и в сторону всей империи, а левым… на Васильевский остров и завоёванную им Ингерманландию». 

Фальконе не хотел слушать никого. Он даже проигнорировал мнение государыни поставить памятник в центре Сенатской площади, перенеся его ближе к Неве. С возмущением и обидой на русских писал скульптор личному секретарю императрицы, президенту Академии художеств Ивану Бецкому«Могли ли Вы себе представить, чтобы скульптор, избранный для создания столь значительного памятника, был бы лишён способности думать и чтобы движениями его рук управляла чужая голова, а не его собственная?». 

Однако в переписке с Екатериной мастер был более осмотрителен и старался использовать все правила придворного политеса: «Из всех известных мне русских я не знаю ни одного, с кем мог бы говорить так откровенно, как с Вашим Величеством; поистине ни к кому другому не могу обратиться с такою чистосердечностью».  

Мудрая государыня отвечала ему тем же: «Нахожу письмо ваше об аллегориях достойным помещения в энциклопедию, впредь я буду знать, что думать об этом предмете…». А ведь она только что получила категорический по сути, но изящный по форме отказ изваять фигуру Петра в окружении аллегорий Благоразумия, Трудолюбия, Правосудия и Победы. 

Француз оказался упрямым и неистощимым в обосновании избранного им композиционного решения: «Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он, конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны, и вот её-то и надо показать людям. Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемой им страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом,  это эмблема побеждённых им трудностей». 

Споры возникали и по поводу одеяния Петра. Скульптор писал Дидро: «Вы знаете, что я не одену его по-римски, точно так же, как не одел бы Юлия Цезаря или Сципиона по-русски». 

Только над созданием модели монумента в натуральную величину Фальконе работал три года, воплощая свой личный, чётко сформированный образ будущего памятника. В 1769 году в одном из уголков прохожие могли наблюдать Петербурга, как гвардейский офицер взлетал на лошади на деревянный помост и ставил её на дыбы. Так продолжалось по несколько часов в день. У окна перед помостом сидел Фальконе и внимательно зарисовывал увиденное. Кони для работы над памятником были взяты из императорских конюшен: скульптор избрал для памятника русскую орловскую породу. 

Голову Петра вылепила МариАнн Колло. Сам скульптор трижды брался за эту работу, но каждый раз Екатерина II советовала переделать модель. Мари сама предложила свой эскиз, который был принят императрицей. 

Долгое время никто не хотел браться за отливку статуи. По расчётам скульптора, для того чтобы статуя была устойчивой, передние стенки памятника следовало выполнить очень тонкими  не более сантиметра. От такой работы отказывались  даже зрелые литейщики, они называли  Фальконе сумасшедшим и говорили, что в мире не существует такого способа отливки.  Нашёлся, однако, исполнитель  пушечных дел мастер Емельян Хайлов. Вместе с ним Фальконе подбирал сплав, делал пробы. За три года скульптор в совершенстве овладел литьём. 

Тем временем решалась не менее сложная проблема поиска постамента для скульптуры. Гигантский гранитный валун весом 1,6 тонны  «Гром-камень»  доставили в Петербург (транспортировка его по суше до берега Финского залива и на барже до места установки заняла около девяти месяцев), после чего его обработали русские мастера.  

К моменту установки памятника Петру I отношения скульптора и императорского двора окончательно испортилисьЕкатерина так и не дождалась от мастера большей сговорчивости, а тот счёл «просвещённую императрицу», как мы бы сейчас сказали, недостаточно эстетически продвинутой. 

18 августа 1782 года состоялось торжественное открытие памятника Петру Великому. Сохранилось множество описаний этого зрелищного торжества. В воспоминаниях  помощника библиотекаря и хранителя основанной Петром I Кунсткамеры Ивана (Иоганна) Бакмейстера «Историческое известие о изваянном конном изображении Петра Великого» читаем: 

«Погода была… сначала пасмурна и дождлива; но, несмотря на сие, стекался народ из всех частей города… тысячами. Наконец, как небо начало просиявать, то зрители стали собираться великими толпами в нарочно сделанные на случай сей галереи. Адмиралтейский вал и все окна окололежащих домов были наполнены зрителями, даже и самые кровли домов были оными покрыты… В четвёртом часу соблаговолила её императорское величество прибыть на шлюпке. Скоро после сего явилась монархиня на балконе Сената… В самую ту минуту ограда поверглась без видимых пособий на землю, и изваянный образ Великого монарха явился в высочайшем совершенстве»…  

Однако автора конной статуи среди восторженной публики не было, его не пригласили на торжество открытия. Оскорблённый мастер, которому недоброжелатели  пытались приписывать только техническое решение  памятника, к этому времени уже отбыл в Париж… 

Фальконе не суждено было узнать, что его творение петербуржцы признают genius loci (гением места) Северной столицы. И не суждено было узнать, что это не помешает горожанам сочинить про памятник озорной стишок, который надолго станет городской поговоркой: 

Когда б не инородец Фальконе, 

И Пётр не оказался б на коне. 

Поделиться ссылкой:

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Вы можете использовать следующие HTML тэги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

2 × два =