В этом году исполняется 320 лет со дня рождения Франческо Бартоломео Растрелли. Точная дата неизвестна. Но известно, что именно этот зодчий был одним из тех, кто создал стиль Петербурга.
На берега Невы он приехал с отцом, архитектором и скульптором. Мальчику было всего 16 лет. Жизнь только начиналась. Но русская северная столица тоже только начиналась и была открыта юным талантам.
Франческо Растрелли прожил в Петербурге почти полвека. За это время в России сменились три императора и четыре императрицы, не считая их всесильных министров и фаворитов.
Казалось, коли собираешься и сам быть в фаворе, будь терпелив и вежлив с сильными мира сего. Да вот несчастье — этот итальянец никогда не умел смирять свой южный темперамент. Он с самого начала, как только что не по нему, бросался отстаивать своё мнение. Ну ладно, поначалу ещё можно было списать такую горячность на молодость, однако, даже став «обер-архитектором императорского двора», Растрелли-младший даже не думал изменять себя. В петербургских архивах до сего дня хранится немало документальных свидетельств того, как Варфоломей Варфоломеевич ругался с придворными чинушами, словно на базаре.
Да вот всего один такой факт — жалоба гоф-интенданта обер-гофмейфстеру. А в ней чёрным по белому: обер-архитектор «лаялся непотребно», хотя «никто ему такой воли не давал». А вот и объяснительная: дескать, как тут утерпеть, если работники гоф-интенданта плохо ремонтируют лепнину в Зимнем дворце, пусть работают хорошо, а иначе он и впредь станет с ними «изрядно лаяться».
Остаётся только диву даваться, каким образом удалось Растрелли уцелеть на своей должности при первых пяти русских государях. Не иначе, как исключительно благодаря собственному выдающемуся таланту. А проще сказать — гениальности.
Растрелли-младший был совсем юн, когда под руководством отца, исполнил первый заказ, данный царём Петром. И при Бироне, который правил Россией за спиной Анны Иоанновны, и при Минихе, который начал крутить Анной Леопольдовной, словно куклой, Варфоломей Варфоломеевич оставался в архитектурном деле России на первой роли.
Правда, с восшествием на престол Елизаветы его положение сильно пошатнулось. Эта императрица иностранцев не жаловала, напирала на патриотизм, а потому все лучшие и крупнейшие заказы были переданы русскому — Михаилу Земцову. Как было вернуть к себе расположение новой государыни? Только истовой молитвой. Растрелли молил Бога о снисхождении, и молитва его дошла до Всевышнего. Уже через два года он продолжал возводить Аничков дворец, приступил к Смольному собору, перепланировке Большого дворца в Петергофе, а ещё к новому Зимнему дворцу на набережной Невы.
В работе у Растрелли было одновременно с десяток проектов. И каждый — просто мечта! Зодчий трудился до седьмого пота, от темнадцати до темнадцати. Но был счастлив.
Чтобы понять это, достаточно взглянуть на один из его шедевров — Смольный собор. Если вам доведётся ехать по Шпалерной улице от площади Растрелли, непременно посмотрите в заднее окно машины или автобуса. Вы увидите фантастическую картину — огромное здание собора всплывает вверх. Это отличает творения мастера: как бы ни были громадны его здания, они поистине воздушны. Да по-другому, наверное, и не может быть, ведь если произведение искусства — будь то картина, рассказ, мелодия — рождалось в муках трудов, в восприятии зрителя, читателя, слушателя оно кажется необычайно лёгким.
А муки у Растрелли зачастую были просто адовы. Когда бело-колонное здание Зимнего дворца было завершено, Пётр III отвёл на отделку интерьеров всего несколько месяцев. Зодчий, по своему обычаю, вскипел, но — молча. Он уже слишком хорошо знал — с русскими царями спорить, а тем более ругаться себе дороже. И выполнил работу, как было назначено, — все 1050 залов и комнат сияли неповторимой красотой. В ответ зодчий был награждён орденом Св. Анны и возведён в генерал-майоры.
Растрелли достиг пика высшего признания. Однако год на дворе стоял уже 1762-й, и едва российскую власть забрала в свои руки Екатерина II, дела Растрелли пошли резко под гору. Уже на следующий год он получил годичный отпуск, а там и вовсе получил отставку. Те, кто знал Растрелли, позднее свидетельствовали: вчерашняя знаменитость, он был совершенно раздавлен своей бедой.
Что ж, так бывает со многими из нас: далеко не всегда мы умеем разглядеть, что на самом деле горе — не беда. Судьба к Франческо Растрелли опять отнеслась в высшей степени милостиво. Его не посадили в острог, не отправили, куда Макар телят не гонял. Взамен всего этого назначили солидный по тому времени пенсион — 1000 рублёв ежегодно — и сказали: свободен.
Какая ж в свободе может быть причина для печали?
