Он родился в апреле 1886-го. Создатель школы акмеизма и «Цеха поэтов», критик, переводчик, путешественник, офицер, кавалер двух Георгиевских крестов. Но прежде всего — поэт.
Николай Гумилёв родился в Кронштадте, в семье корабельного врача, а детские годы ему выпало счастье провести в Царском Селе. Потом было трёхгодичное пребывание семьи в Тбилиси. После возвращения Николай поступил в седьмой класс Царскосельской Николаевской гимназии.
Учился он скверно (больше любил читать), регулярно попадал в списки неуспевающих. Слабого ученика собирались отчислить, но на педагогическом совете за него вступился директор гимназии Иннокентий Анненский, тонкий адепт русского символизма. Ему удалось убедить коллег, что неуспеваемость подростка компенсируется его отменными стихами.
Уже тогда между педагогом и учеником возникло взаимопонимание и восхищение друг другом. Они дружили. В 1911 году стихотворении «Памяти Анненского» Николай Гумилёв писал:
Десяток фраз, пленительных и странных,
Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в пространство безымянных
Мечтаний — слабого меня.
В 1905-м вышел первый сборник поэта «Путь конквистадоров». И сразу обратил на себя внимание читателей и критики. Персонажи, от которых веяло пряным духом Абиссинии, были непривычно экзотичны, крепки телом и шли напролом к поставленной цели. «В книге есть и несколько прекрасных стихов, действительно удачных образов. Предположим, что она только путь нового конквистадора и что его победы и завоевания впереди», — так в журнале «Весы» откликнулся на сборник молодого поэта Валерий Брюсов. Гумилёв отправил ему письмо с благодарностью. Это стало началом их многолетней переписки.
В конце 1912 года акмеисты создали собственное издательство — «Гиперборей» — и начали выпускать одноимённый журнал. Уже в январе вышел первый номер «Аполлона» со статьями «Некоторые течения в современной русской поэзии» Сергея Городецкого и «Наследие символизма и акмеизм» Николая Гумилёва. Так было продекларировано новое литературное направление…
Президентская библиотека продолжает публикацию на своём портале авторефератов диссертаций, исследующих богатейшее творческое наследие Николая Гумилёва.
«Гумилёв, как и большинство поэтов-романтиков, выстраивает свой художественный мир вокруг путешествия и перемещения в удалённые области, — пишет филолог Евгения Раздьяконова в автореферате диссертации на тему «Романтический конфликт и его трансформация в творчестве Н.С. Гумилёва» (2014). — “Здесь” — это мир действительности — обыденный, приземлённый, трагический, полный неблагополучия. “Там” — различные разновидности мира иного: идеального, таинственно-прекрасного, возвышенного… <…> Окружающий мир в творчестве поэта поделён на мир обыденный и мир священный, и из первого во второй перманентно устремляется лирический герой Гумилёва».
Впрочем, из «мира обыденного» в «мир священный» «перманентно устремляется» не только лирический герой Гумилёва, но и он сам, причём с подросткового возраста. Сначала на бумаге, потом — в жизни.
В автореферате диссертации Анастасии Кулагиной «Жизнетворческая концепция и принципы создания образа в лирике и драматургии Н.С. Гумилёва» (2012) отмечается, что любой художник существует в двух пространствах бытия: пространстве жизни и пространстве искусства.
С эпохи немецких романтиков в искусство вошло новое понятие — жизнетворчество. В отличие от символистов, реалистов, футуристов, — продолжает автор — для акмеистов, которые противостояли символизму и провозглашали материальность, предметность тематики и образов, точность слова, — жизнь художника имеет свою собственную ценность, составляет его биографию. «Жизнетворчество» выступает как сознательное структурирование собственной жизни, процесс её формообразования и стилизации в заранее выбранном направлении, когда человек предстаёт автором-героем своего жизненного повествования.
Этим путём, путём структурирования собственной жизни, отважился пойти и Гумилёв, устремившийся навстречу приключениям, в процессе которых рождались образы конквистадоров, монахов-абиссинцев; так был создан «Дон Жуан в Египте».
Новые поэтические образы рождались не только на бумаге или в воображении. Осенью 1908 года Гумилёв совершает свою первую поездку в Африку и становится первооткрывателем африканской темы в русской поэзии. Он был трижды в этой неведомой дотоле читателю стране — собирал народные песни, другие этнографические материалы. Впоследствии это великолепно и полно отобразилось в цикле «Абиссинские песни».
Именно африканскими поездками было навеяно одно из лучших стихотворений Гумилёва — «Жираф»:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Эти строки он посвятил будущей жене Анне Горенко. И весь сборник «Романтические цветы» был посвящён этой изящной смуглой девушке с гордым профилем, завоевать которую было нелегко.
В их недолгом браке вообще всё было непросто. «Он любил три вещи на свете: / За вечерней пенье, белых павлинов / И стёртые карты Америки, / Не любил, когда плачут дети, / Не любил чая с малиной / И женской истерики. / …А я была его женой».
Они могли одним росчерком пера обменяться бессмертными строчками, но совместная жизнь оказалась им не по силам. Сложности в отношениях с Ахматовой нарастали, в начале 1914 года перестал существовать «Цех поэтов», богемная жизнь, которую вёл Гумилёв в Петербурге, утомляла, казалась бесцельной и пресной.
После скитаний по жаркой, фантастически прекрасной Африке продолжать богемную жизнь в Петербурге Николаю Степановичу уже не хотелось. И когда прогремели трубы Первой мировой войны, он поступил добровольцем в уланский полк, в действующую армию.
«Войну он принял с простотою совершенной, с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности. Патриотизм его был столь же безоговорочен, как безоблачно было его религиозное исповедание», — писал о нём сотрудник журнала «Аполлон» Андрей Левинсон. Сослуживцы вспоминали, что чувство самосохранения у Гумилёва было словно ослаблено, его влекло к опасности, он нередко первым бросался в атаку из окопа.
Он заслужил два Георгиевских креста за храбрость и получил офицерское звание. В газете «Биржевые ведомости» публиковались его хроникальные очерки «Записки кавалериста». В 1916-м вышла книга «Колчан», в которой итальянские путевые зарисовки отступают на второй план, и в душе защитника Отечества впервые обретает звучание пронзительная русская тема.
Но никакие военные заслуги поэта не были приняты во внимание Петроградской ЧК, которая арестовала его по подозрению в участии в заговоре Петроградской боевой организации Таганцева. Гумилёва расстреляли в августе 1921-го. Место захоронения осталось неизвестно.
Один из участников расстрельной команды впоследствии вспоминал, что по дороге к месту казни на лице у Гумилёва не дрогнул ни один мускул, иногда он понимающе коротко усмехался. Перед расстрелом попросил у солдат папиросу и докурил её до конца… Дело поэта Николая Гумилёва было прекращено через семьдесят лет, в 1991-м, за отсутствием состава преступления.
«Творчество Н. Гумилёва лишь недавно стало возвращаться не только к читателю, но и к исследователю, — пишет Д. Грачёва в автореферате диссертации на тему «Философско-эстетическая концепция и её интертекстуальная реализация в прозе Н. Гумилёва (сборник рассказов “Тень от пальмы”)» (2006) из электронного фонда Президентской библиотеки. — Этого художника не издавали больше шести десятилетий, его табуированное имя вычёркивалось цензорами и редакторами из книг и статей. Последние два десятилетия стали появляться работы об Н. Гумилёве-человеке, путешественнике, этнографе, основателе акмеизма и литературном критике, наконец, поэте».
Настоящее читательское открытие Гумилёва ещё только начинается, и Президентская библиотека продолжит оцифровывать связанные с ним исследовательские материалы и документы, изоматериалы и сборники его стихов — то с пряным абиссинским ароматом, то с «корневой» привязанностью к отеческим просторам.
