20 суток отвёл президент правительству на создание плана восстановления экономики после пандемии. Не знаю, что будет в плане. Но уверен, там не будет крайне важного пункта — «ввести НЭП 3.0».
На прошлой неделе возобновили свою деятельность российские предприятия промышленности, строительства, связи, энергетики, сельского хозяйства. Завершились нерабочие дни, продолжавшиеся почти полтора месяца. И это несмотря на то, что с начала мая число заражений вирусом SARS-CoV-2 в стране растёт по 9-11 тысяч каждые сутки, чего в апреле и близко не было.
На самом деле решение об окончании каникул принято не только в интересах экономики, но и в интересах граждан. Социальные потери уже реально грозят превысить те, которые могут произойти по медицинским причинам. Нынешней весной миллионы россиян потеряли работу и остались без доходов, ещё больше тех, у кого эти доходы существенно снизились, зачастую до критического уровня.
Если и впредь держать закрытыми почти все секторы экономики, станет ещё хуже — люди будут страдать не только от коронавируса, но и от голода, неудовлетворённости жизнью и растущего чувства безысходности. Статистика — как российская, так и зарубежная — знает: после любого мало-мальски серьёзного экономического кризиса возрастает количество инфарктов, инсультов, онкологических заболеваний и суицидов.
По оценкам Центробанка, в результате апрельско-майской экономической паузы отечественный ВВП в 2020 году упадёт на 4–6 процентов. Примерно такие же цифры прогнозирует большинство специалистов. Это меньше, чем было в кризис 2009 года, но больше, чем в кризис 2015-го.
В других странах ожидают у себя куда более печальные последствия пандемии. Так, глава ФРС США допускает, что ВВП страны может просесть на 20 процентов. Если ведущие экономики и вправду пострадают столь значительно, то и России будет никуда не деться, ведь отечественный бюджет напрямую зависит от экспортной выручки за нефть и газ.
Как же России добиться скорейшего восстановления экономики и наиболее эффективного её роста? Что для этого предстоит сделать? Вполне очевидно, что ответы на эти вопросы должно дать правительство в своём антикризисном плане, который президент поручил составить до 1 июня.
А пока приведу мнение трёх уважаемых экспертов.
Главный экономист Внешэкономбанка Андрей Клепач считает, что «кризис заставит переосмыслить, какие секторы и отрасли являются перспективными, повысит роль здравоохранения». В частности, надо развивать новые медицинские технологии, которые способны стать драйверами роста всей экономики.
Директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН академик Борис Порфирьев полагает, что драйверами роста могут быть и нацпроекты, на которых следует акцентировать внимание. В первую очередь, это «Цифровая экономика» и то же «Здравоохранение». Причём без дополнительного финансирования тут не обойтись. Субсидирование здравоохранения должно возрасти кратно, до 8-9 процентов ВВП.
Другой академик, Абел Аганбегян, предлагает направить на поддержку бизнеса и населения 10 триллионов рублей. Причина в том, что нынешняя пандемия уже увеличила численность безработных вдвое и скоро в стране окажется не 18-20 миллионов за чертой бедности, как было ещё в конце зимы, а все 30-35. Мало того, что эта армия обездоленных — огромная социальная и нравственная проблема общества, но без массового платёжеспособного спроса о выходе из кризиса не может быть и речи.
В частности, Аганбегян говорит о необходимости повысить МРОТ до 20 тысяч рублей, довести пособие по безработице до 60 процентов от зарплаты (но не более 30 тысяч рублей) и предоставить право выходить на пенсию, как это было прежде, — женщинам в 55 лет, мужчинам в 60.
Спору нет, все три уважаемых эксперта говорят правильные вещи. Но вот дадут ли такие меры ожидаемый эффект? Какова вероятность того, что новые технологии даже в крайне значимых отраслях потянут за собой все остальные отрасли? В нашей экономике крайне высока роль монополий и низок уровень конкуренции, а, значит, и востребованность новых технологий будет далеко не столь острая. И где уверенность, что эффективность поддержки малого и среднего бизнеса, а в особенности широких слоёв нуждающихся продолжится после того, как закончатся все 10 триллионов?
Деньги пострадавшим от пандемии малому и среднему предпринимательству, а также семьям, несомненно, очень нужны. И руководство страны уже сделало важный шаг (дай Бог, не последний) в том же направлении, за которое ратует академик Абел Аганбегян. Недавно государство объявило о выплате 10 тысяч рублей на каждого ребёнка от трёх до 15 лет, а также о списании налогов и социальных платежей пострадавшим от пандемии малым и средним предприятиям за второй квартал.
Всё это, повторяю, замечательно. Ну, а что потом? Ведь даруемые деньги, сколько их ни дай, в конце концов иссякнут?
Для России нынешний кризис особый. Она может выйти из него к тому же, что имела в канун пандемии, — зависимость от нефтедолларов, примерно 13 процентов бедняков и рост ВВП величиной с арифметическую погрешность. А может совершить рывок вверх — к высокотехнологичной конкурентной экономике. Для этого надо, прежде всего, завести мотор этой самой экономики так, чтобы он позволил обеспечить наименее болезненное начало дальнейших преобразований.
Вспомним историю ХХ века. С чего начиналась советская экономика, а затем постсоветская? Правильно, с НЭПа и его главного принципа — работайте и зарабатывайте! И, что бы кто ни говорил, новая экономическая политика оба раза сработала.
Теперь нам нужен НЭП 3.0. В 1920-х главным противником НЭПа была большевистская идеология, в 1990-х — преступность, сегодня — контролирующая, проверяющая и прочая бюрократия на местах. Если удастся обезопасить от неё индивидуальный, малый и средний бизнес, страна уже через два-три года будет готова выдержать переход к новой, более эффективной экономической модели.
