Сегодня 180 лет со дня рождения Петра Ильича Чайковского, чью музыку все мы знаем с рождения. На портале Президентской библиотеки представлена электронная коллекция «П.И. Чайковский (1840–1893)».
«Окно открыто. Я с наслаждением вдыхаю ночную свежесть после жаркого весеннего дня. Как мне странно, жутко, но вместе и сладко думать о далёкой, невыразимо любимой родине! Там ещё зима… Люблю я нашу зиму, долгую, упорную. Ждёшь не дождёшься, когда наступит пост; а с ним и первые признаки весны. Но зато какое волшебство наша весна своей внезапностью, своею роскошною силой! Как я люблю, когда по улицам потекут потоки тающего снега, и в воздухе почувствуется что-то живительное и бодрящее! …Мне уж довольно гулять среди шума и роскоши Флоренции».
Это из письма Чайковского Надежде Филаретовне фон Мекк. С их многолетней перепиской можно ознакомиться благодаря изданию «Переписка с Н.Ф. фон Мекк. 1876–1878» (1934), представленному на портале Президентской библиотеки. Здесь же, на библиотечном портале, — цифровые копии автографов композитора, нот и фотографий с его дарственными надписями, писем, книг и статей о его жизни и творчестве.
…Родился будущий композитор в небольшом городке Воткинске (нынче это территория Удмуртии), где его отец Илья Петрович был директором завода. «Детские годы композитора протекали в обстановке семейного уюта и материального достатка. Полученное им домашнее воспитание, по обычаю, было проникнуто французской культурой. <…> Добрый, сердечный, необыкновенно понятливый мальчик был всеобщим любимцем. Уже в ранние годы обращает на себя внимание его наблюдательность и восприимчивость», — так описывает ранние годы будущего композитора музыковед Григорий Бернандт в книге «П.И. Чайковский: краткий очерк жизни и деятельности»(1940).
И музыкальные способности проявились у Чайковского уже в самом раннем возрасте. В издании «Дни и годы П.И. Чайковского» отмечается: мальчик был настолько одарён, что музыка порой причиняла ему страдания. «После вечера, который прошёл в музыкальных развлечениях, маленький Чайковский был возбуждён, плакал. На вопрос, что с ним, отвечал: „О, эта музыка, музыка!“ Но музыки никакой не было в эту минуту слышно. “Избавьте меня от неё! Она у меня здесь, — рыдая и указывая на голову, говорил мальчик, — она мне не даёт покоя”». И тем не менее, продолжает автор, «Петя… по окончании уроков неизбежно бежал к фортепиано».
Изначально юноше прочили юридическую карьеру: после окончания императорского правового училища он поступает на службу в Министерство юстиции. Но всё меняется в 1862 году. В Петербурге открывается Консерватория, и Чайковский становится её студентом. Об этом он радостно сообщает в одном из писем своей сестре («Письма к родным. Т 1. 1850–1879» (1940).
С тех пор всё в жизни Чайковского вытеснило страстное увлечение занятиями музыкой: «Молодой человек обнаружил в этом отношении невероятную, сказочную энергию; некоторое понятие об этом могут дать слова А.Г. Рубинштейна, в ответ на задание которого “написать контрапунктические вариации на заданную тему… полагая при этом, что он напишет десяток-другой вариаций, а вместо того я получил их, кажется, более двухсот”», — читаем в книге музыкального критика Николая Кашкина «Воспоминания о П.И. Чайковском» (1896).
После окончания Санкт-Петербургской консерватории с серебряной медалью будущий композитор был приглашён на должность профессора Московской консерватории, где познакомился с русскими музыкантами. Завёл дружбу с писателями Александром Островским и Антоном Чеховым, с артистами Малого театра…
В 1866 году Пётр Ильич написал Первую симфонию («Зимние грёзы»). В 1875-м —Первый фортепианный концерт, в 1876-м — балет «Лебединое озеро». В конце 1870-х годов Чайковский рассказал друзьям о грандиозном замысле — опере «Евгений Онегин».
В этот же период композитор связал себя узами брака, короткого и крайне неудачного, в ходе расторжения которого получил нервное расстройство и был вынужден несколько лет провести за границей в попытке вернуть себе способность жить и творить. «Доктора воспретили ему всякие музыкальные занятия, так что он не должен был ни подходить к фортепиано, ни даже брать в руки нотную бумагу, — читаем в упоминавшихся выше «Воспоминаниях о П.И. Чайковском». — Тем не менее, творческую работу фантазии остановить было невозможно, и больной возвратился с новым сочинением, почти вполне оконченным, хотя на бумаге не было написано ни одной ноты».
«У него была своя система работы, — говорится в цифровой копии журнала «Новое слово» (1894 год, № 10). — Чайковский работал ежедневно по утрам в определённые часы, не ожидая вдохновения… Обдумывал свои сочинения во время прогулок. А так как композиторская техника его была необыкновенно блестящая, то ему легко было переносить задуманные картины на бумагу».
Настоящей вершиной творчества Чайковского стала опера «Пиковая дама». В 1891 году он сочинил свои последние сценические шедевры — оперу «Иоланта» и балет «Щелкунчик».
Русскому музыкальному гению посвящено множество исследовательских работ — и в России, и за рубежом. Ещё в конце XIX века он стал едва ли не самым известным русским композитором во всех странах, где любили европейскую музыку.
Взлётом Чайковского-симфониста считается Шестая симфония («Патетическая»). Но композитор постоянно обращался и к малым формам. Он — автор 100 романсов, жемчужин вокальной лирики, а также более чем 100 фортепианных пьес.
Пока, преодолевая внутренние кризисы, Пётр Ильич работал над своими шедеврами, в стране назревал социальный взрыв, приближение которого композитор болезненно переживал.
Дворянин по происхождению и воспитанию, Чайковский был пропитан жизнью и настроениями старой помещичьей жизни; великолепный поэтический памятник ей он создал в опере «Евгений Онегин», осознавая вместе с тем обречённость «вишнёвых садов». Так, 17 февраля 1878 года, объясняя в письме к фон Мекк идейное содержание своей Четвёртой симфонии, он безжалостно характеризовал её лейтмотив: «Это фатум, это та роковая сила, которая мешает порыву к счастью дойти до цели, которая ревниво стережёт, чтобы благополучие и покой не были полны и безоблачны. <…> Пристани нет…». И это письмо можно сегодня прочитать в «Переписке с Н.Ф. фон Мекк. 1876–1878».
Чайковский понимал, что самодержавный строй себя исчерпал. Он никогда не был с теми, кто хотел сохранить «всё, как было веками». Однако и европейские образцы переустройства его пугали, и выход композитор готов был искать древнем русском соборном укладе .
«Весьма вероятно, — писал он 3 января 1882 года Надежде фон Мекк, — что я очень плохой политикан. Быть может, всё, что я говорю, очень наивно и неосновательно, но только, когда случается думать обо всём, у нас происходящем, я ищу и не нахожу выхода…»
Поворот к революции был ему чужд. 20 февраля 1880 года он писал Надежде Филаретовне: «Все эти музыкальные и всякие другие интересы дня стушевались перед картиной грандиозного безобразия, которое представляет в эту минуту наше бедное отечество. Я чуть с ума не сошёл… по получении известия о новом покушении на жизнь государя… Всё это нестерпимо больно и горько».
Знакомство с богатейшими материалами коллекции Президентской библиотеки показывает, что Чайковский имел мужество взглянуть исторической правде в глаза и «спеть себе и своему классу потрясающую отходную — “Патетическую симфонию”».
На премьере симфонии Пётр Ильич сам стоял за дирижёрским пультом. Когда стих последний звук, зал, как рассказывали очевидцы, молчал. И то тут, то там слышались сдавленные рыдания. Великий князь Константин Константинович (поэт «К. Р.») был прав: это была не симфония, это был реквием…
Так говорил Пётр Ильич Чайковский
— Жизнь имеет только тогда прелесть, когда состоит из чередования радостей и горя, из борьбы добра со злом, из света и тени, словом — из разнообразия в единстве.
— Если б то состояние души артиста, которое называется вдохновением, продолжалось бы беспрерывно, нельзя было бы и одного дня прожить.
— Красота в музыке состоит не из нагромождения эффектов и гармонических курьёзов, а в простоте и естественности.
— Там, где слова бессильны, является во всеоружии своём более красноречивый язык — музыка.
— Моя скромность есть не что иное, как скрытое, но большое, очень большое самолюбие.
— Вдохновение — это такая гостья, которая не любит посещать ленивых.
— Единственное спасение в душевном горе — это работа.
— Диссонанс есть величайшая сила музыки.
