Он родился в сибирской деревне, стал профессором. Как хирург и публицист был известен по всему миру. Прожил почти 104 года, провёл много уникальных операций, одну из них незадолго до своего столетия.
Я давно хотел побеседовать с Фёдором Григорьевичем, написать о нём. Но не раз сам себя останавливал: а имею ли я право отнимать время у практикующего хирурга?
Однажды увидел Углова в фойе Александринского театра, подошёл и, представившись, попросил об интервью. К моему удивлению, он сразу согласился.
И вот я в кабинете Фёдора Углова в клинике №2 госпитальной хирургии Первого медицинского института им. академика И.П. Павлова. Кабинет ничем не выдающийся, самый обыкновенный. Хозяину кабинета без малого сто лет, он по-прежнему действующий хирург, причём мирового уровня.
— Фёдор Григорьевич, когда вы последний раз держали в руках скальпель?
— Недели три-четыре тому назад.
— И как руки — не дрожат?
— Пожалуйста, смотрите! — Вскинутые перед грудью руки были словно отлиты из металла.
— А теперь вы свои — также! — Мои руки, ещё и от волнения, дрожали мелкой дрожью.
— Чувствуете разницу?
— Каким образом вы этого достигли? Только за счёт здорового образа жизни?
— Да, никогда не пил и не курил.
— А может, существует специальная тренировка для рук?
— Никакой тренировки! Тренировка была, когда я вырабатывал из себя хирурга. Тогда я тренировал свои руки — почти десять лет. — Углов вышел из кабинета и вскоре вернулся со своей книгой «Сердце хирурга».
— Чтобы не быть голословным, я вам прочитаю, что писал главный хирург Флориды: «Мы опять посетили клинику профессора Углова, и были на операции по поводу аневризмы левого желудочка сердца. Оборудование было высшего калибра, а руки у профессора Углова были сказочно-нежные…» Чтобы один хирург про другого сказал такое! Я других примеров не знаю. Значит — заслуженно. Я и в самом деле делал операции, которые другим хирургам не удавались. Но прежде, чем стать хирургом, я очень много работал над собой. Очень рано, одним из первых, начал операции на пищеводе, один из первых — на лёгких, один из первых в стране начал оперировать на сердце…
— Фёдор Григорьевич, я не специалист, да и читатели не все медики. Давайте поговорим о секретах долголетия. Как вы считаете, на какой срок рассчитан человеческий организм?
— Ещё не зарегистрирован случай, когда человек умер от старости. Человек умирает от болезней. Во всяком случае, то время, что человек живёт, это мизер по сравнению с тем, сколько он должен жить.
Но когда мы говорим о продолжительности жизни человека, нужно оговорить вопрос: а для чего ты живёшь? Если для того, чтобы развратничать, убивать — нужна ли такая жизнь?! Как я понимаю, человек, прежде всего, должен жить для того, чтобы делать людям добро. Замечено, что люди, которые жили долго, делали добро.
Добро очень благотворно действует на организм человека. Человек только подумал сделать добро, а у него на душе становится теплее. Человек, которому он сделал добро, в свою очередь, тоже старается сделать добро. Значит, добро опять благотворно действует и на того, и на другого.
Второе правило — не делать зла. Злые люди долго не живут. Почему? Потому что злоба — чувство, разрушающее организм.
Третье правило – не отравлять себя наркотиками, табаком, алкоголем. По статистике, пьющие в среднем не доживают 15-20 лет, курящие — ещё 9-10 лет. Про наркотики и говорить нечего.
Большое значение имеет образ жизни. Человек должен находиться в труде. Лентяи долго не живут. Казалось бы, человек не переутомляет себя. Но поскольку природа создала человека для труда, у лентяя происходит процесс преждевременной атрофии организма. Клетки атрофируются и не возобновляются, новые не нарождаются — у клеток нет стимула для роста! Очень важно, чтобы человек занимался физическим трудом, а не только умственным.
Полезно ходить пешком. Хорошо, если человек занимается гимнастикой. Сужу по себе. Как-то я обратил внимание, что у меня коленки плохо сгибаются. И стал не только ходить пешком, но и в метро по эскалатору вниз сходить. И заметил, что суставы стали лучше работать. И от ходьбы пешком, я тоже заметил, стал лучше себя чувствовать. Копать огород, пилить дрова можно до глубокой старости.
Нормальная семья оказывает благотворное влияние на человека. Холостяки редко живут долго. Объясняется это тем, что человек – парное животное. Когда человек погружен в себя, у него интересы суживаются, а интересы имеют огромное значение для продолжительности жизни. Мозг как бы приказывает мышцам, органам: надо жить долго, надо помогать людям, надо делать добро! Примитивная жизнь не может долго продолжаться.
— И вы всегда жили в труде?
— С раннего детства. Семья у нас большая была — шестеро детей. Один отец — рабочий. Мама — по хозяйству. Хозяйство у нас было небольшое — корова, поросёнок, но всё требовало ухода. Жили мы на Крайнем Севере, на реке Лене, морозы там стоят большие. За зиму одних дров сколько надо напилить, наколоть! А снег убрать! Мы с детства постоянно трудились. Кроме того мы с братом занимались французской борьбой, даже выступали на сцене.
В вопросах питания мама у нас была умная. Тогда, как других детей заставляли: «Ешь, ешь!», — она нас учила: выходить из-за стола нужно немножечко голодным. Этого правила я придерживаюсь до сих пор. Всякий раз выхожу из-за стола с чувством, что съел бы ещё столько же. Поэтому и вес свой сохраняю с 18 лет. Если где-то на курорте прибавится килограмм, я постараюсь его убрать тем, что стану есть ещё меньше.
—Вы и сейчас занимаетесь физическим трудом?
— Сейчас, конечно, не очень много. Но, тем не менее, всё что надо — и по дому, и по даче — делаю. Дров напилю, в дом натаскаю. Стараюсь побольше ходить пешком. Днём никогда не спал и не сплю.
— Если бы мы жили не городе, а в горах, где чистый воздух…
— С этим, конечно, мы ничего не можем поделать. Но я старался, когда представлялась возможность, раз или два в год, съездить на курорт. По окончании института, так получилось, я в течение 12 лет не мог взять отпуск. Прирабатывал. У меня рано семья появилась, дети — нужны были средства. А потом во время отпуска обязательно старался съездить на курорт отдохнуть.
— Курорт — это попытка восстановления за месяц сил, потраченных в течение года?
— Да, но и в течение года надо не растрачивать себя сверх меры. В конце каждой недели я уезжаю на дачу. А на даче — баня! Кроме того, я ежедневно обливаюсь холодной водой. Уже почти двадцать лет. Это имеет большое значение. И с тех пор, как я обливаюсь, я забыл дорогу в аптеку. Два ведра холодной воды на себя каждое утро — обязательно.
— Есть мнение, что два ведра холодной воды настолько ошарашивают организм, что он долго не может прийти в себя. И тратится огромное количество энергии, чтобы восстановить прежнюю температуру тела.
— Думаю, это говорится с преувеличением. Я и вся моя семья обливаемся. Говорю вам: я забыл дорогу в аптеку! Мало того, обливание предупреждает заболевание. Примеры?Пожалуйста! Постоял я как-то на холодном ветру, приехал на дачу — меня знобит, температура повышена. На улице дождь и ветер. Тем не менее, выхожу на улицу и обливаюсь — всё те же два ведра. Вечером мне стало лучше. К утру я чувствовал себя хорошо, но температура сохранялась. Облился утром, и днём облился. Вечером температура нормальная. Это было уже в воскресенье, а в понедельник утром я пошёл на работу — здоровым! Чтобы в субботу заболеть и к понедельнику выздороветь — такого обычно не бывает.
— Как медик, чем вы это объясняете?
— Это так называемая малая шоковая терапия.
— Все-таки шок?
— Да. Малая шоковая терапия, она мобилизует скрытые возможности организма.
— А почему два ведра, не одно?
— Одного мало. Организм не успеет осознать шок.
— Существует теория контрастного душа. Считается, что при контрастном душе происходит массаж тела.
— Как раз при контрастном душе и может быть перенапряжение организма. Организм принял на себя удар, а вы ему — другой! Такая система вряд ли целесообразна.
— А сон — какова, по-вашему, потребность организма в ночном отдыхе?
— Я считаю, человек должен спать 7-8 часов. Больше восьми обычно не удаётся.
— Должно быть естественное пробуждение, или вы допускаете насильственное, при помощи будильника?
— Допускаю будильник. Иначе можно проспать очень долго. Всё надо регулировать. Но от систематического недосыпания наступает переутомление организма.
— Теперь о ходьбе. Опять же существует версия, что ходить нужно быстро.
— А я считаю, что надо ходить нормально. Быстро ходить — утомительно. Ходите нормальным шагом, не очень медленным, не очень быстрым, которым вы ходите всегда.
— То есть, вы хотите сказать, что насилия над организмом быть не должно?
— Маленькое насилие обязательно должно быть, но большого — не надо.
— А как насчёт вечного спора о приёме пищи. Одни уверены, что надо устраивать разгрузочные дни, другие — что желудок должен принимать пищу каждые четыре часа, понемногу…
— Таких исследований никто не проводил, но жизнь показывает, что надо придерживаться режима трёхразового питания. Главное, опять же скажу, — выходить из-за стола немножечко голодным.
— Теперь о табаке, алкоголе. Для того, чтобы с этим злом бороться, надо было его попробовать…
— Не надо было пробовать! Я видел в окружающей жизни, к чему это приводит. У нас в семье никто не потребляет алкоголь. Но для гостей какое-то время держали. Пока мой сын, когда ему исполнилось семь или восемь лет, не заявил: «Папа, ты не принципиальный человек! Говоришь, что вино — яд, и этим ядом угощаешь своих друзей!» Тогда мы завели дома такой порядок: кто бы ни приходил в гости, никакого спиртного!
Но однажды пришёл ко мне в гости грузин, мать которого я спас. Её на носилках в Ленинград привезли — в таком она была тяжёлом состоянии. Я сделал ей операцию на сердце, после которой женщина прожила тридцать лет. И вот сын её приехал ко мне в день моего рождения. Угощаем, наливаем сок… А он: «Я не могу пить сок за здоровье Фёдора Григорьича!» У нас была бутылка «Хванчкары», достали, налили ему. Смотрю, а у сына — слёзы из глаз. Убежал в другую комнату — рыдает. «Гриша, что с тобой?» — «Вы меня обманули! Сказали, что никому не будете наливать, а сами угощаете вином…»
После этого, кто бы ни пришёл — министр, не министр — уже больше двадцати лет у нас в доме никакого спиртного! Свадьба одного сына, свадьба другого, все дни рождений, все юбилеи — без единой капли алкоголя! Иногда по 50-60 человек собирается — и нам без спиртного весело, танцуем, стихи читаем, песни поем! На следующий день люди звонят, чтобы поблагодарить — ни у кого никакой головной боли, и все всё помнят!
— Алкоголя нет, а что на столе?
— Всевозможные угощения. Жена у меня прекрасная хозяйка — такие кушанья готовит, такие пироги!..
— Я про напитки. Чай, кофе?
— И то, и другое, но в небольшом количестве. У нас в семье никто не пьёт крутой чай. Если кофе — пол чайной ложечки на стакан.
— Кофе вы себе позволяете?
— В умеренных дозах. Только для вкуса. Ничем не надо злоупотреблять.
— Сейчас очень многие кодируются от алкогольной зависимости. Но говорят, это вредно — якобы, нарушается нервная система.
— Кодирование в самом деле — плохая штука. Существует другой метод борьбы с алкогольной зависимостью — с помощью системы Шичко. Шичко как физиолог доказал, что если человек сам себе долгое время будет говорить правду о вреде алкоголя, произойдёт перестройка в его психике, и он становится трезвенником.
— Чтобы поставить логическую точку в нашей беседе… Ваши рассуждения о таких понятиях, как жизнь и смерть. Жизнь — временна, смерть — вечна…
— Со смертью человек никогда не примирится.
— Мне кажется, что если бы человек понимал, что такое смерть, наверное, не было бы столько бед, войн…
— Во всяком случае, вопрос жизни и смерти остаётся открытым. Жизнь — хороша, а смерть — неизбежна. Исходя из этого, и надо жить — жить и делать добро!..
PostScriptum
Этот наш разговор состоялся в 2000 году. А через четыре года в Петербурге отмечали столетие Фёдора Григорьевича.
Но прежде чем сказать несколько слов об этом праздновании, короткая ремарка. Свою последнюю операцию знаменитый хирург провёл за полгода до этого. Пациентке, которую он оперировал за много лет до этого, вновь понадобилось хирургическое вмешательство, и она сказала, что доверяет только Углову. И он благополучно удалил ей доброкачественную опухоль, и представители Книги рекордов Гиннесса признали его старейшим в мире практикующим хирургом. Впрочем, этот рекорд, кается, не превзойдён и до сих пор.
А теперь несколько деталей, характеризующих то, как отмечался юбилей Фёдора Григорьевича Углова. Характеризующих не его, а наше время.
Чествование началось на родной для академика кафедре госпитальной хирургии. В Санкт-Петербургский медицинский университет им. И. П. Павлова.
Первый выступающий, ректор университета Николай Яицкий, признался, что его помощник был поставлен в тупик:
— С какими только цифрами на обложке нет адресных папок! Но ни в одном магазине не оказалось с цифрой «100»!
Один из многих выступавших, депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Валерий Селиванов сказал:
— Я здесь единственный человек, сердце которого Фёдор Григорьевич держал в своих ладонях дважды. Мне, бывшему блокадному мальчишке, не могли помочь ни в Военно-Медицинской академии, ни другие медицинские светила. Фёдор Григорьевич сказал: «Я месяц понаблюдаю, а потом приму решение — оперировать или нет. Это было в 1961 году.
…Фёдора Углова не стало в 2008-м. На его надгробном памятнике начертано: «Спешите творить добро!».
Фото из архива Фёдора Углова
