«Кем быть: мышью, крысой или шагать во весь рост?», — этими словами заканчивается книга писателя Юрия Власова «Геометрия чувств». Человека, прошагавшего во весь рост (185 см) 85 отпущенных ему лет.
В 1960-е годы по популярности в мире с ним мог соперничать только Юрий Гагарин. В 1988 году в Москве, во время съёмок фильма «Красная жара», Арнольд Шварценеггер подарил кумиру свою фотографию с надписью: «Моему идолу Юрию Власову».
Юрия Петровича Власова не стало 13 февраля прошлого года. Информация о смерти человека, некогда потрясшего планету своими рекордами в тяжёлой атлетике, первого советского олимпийского чемпиона в тяжёлом весе (Рим, 1960), прошла в СМИ и даже в интернете почти незамеченной… Меняются времена, меняются идолы.
Сегодня, когда соревнования тяжелоатлетов транслируются разве что в дни Олимпийских игр или чемпионатов мира, да подчас ещё и в записи, зритель едва ли успевает вникнуть в психологический подтекст происходящего на помосте и за его кулисами.
Сила силой, но не из-за слабости своей, а по причине закулисных «хитростей» проиграл Власов Жаботинскому Олимпиаду-1964. Не об этом ли писал он в своей книге «Справедливость силы»?
«…Сила нужна, даже просто необходима, чтобы утверждать и отстаивать определённые ценности, если угодно — высшие духовные ценности. Она должна укреплять и вести по жизни, охранять жизнь создателя всего высшего и прекрасного — человека. Но силе, которая утверждает только самоё себя, я всегда желаю поражения и краха».
Не буду пересказывать биографию Юрия Петровича, её можно найти во многих источниках и, конечно же, — в его книгах. Расскажу о своих впечатлениях от случайной-неслучайной встречи с ним 6 октября 1991 года в его московской квартире. Надо сказать — довольно скромной квартире для всемирно известного человека и в то время народного депутата СССР.
В ленинградском издательстве «Экслибрис», где я тогда работал, вышла книга Власова «Геометрия чувств», автобиографичная, как и многие другие его произведения.
Начало 1950-х годов, Саратовское суворовское училище. Он окончил его с отличием в 1953-м, через несколько месяцев после смерти Сталина. Но именно в училище пришли к нему первые сомнения в правильности партийного курса, и потом, продолжая осмысливать происходящее в стране, он многие годы отстаивал свою антисталинскую позицию как в творчестве, так и в политической деятельности.
Из аннотации:
«Это одна из книг, написанных в “стол”. Автор не предполагал, что она может выйти при его жизни. Это книга о неизвестных сторонах Октябрьской революции, о той лжи, которой воспитывались люди его поколения».
Сам Власов оценивал эту книгу, как «вступление», «предисловие» к трёхтомнику «Огненный крест», опубликованному полностью в 1993 году. Набор первого тома был рассыпан в типографии в дни августовского путча 1991-го, но небольшая часть тиража к этому времени была уже напечатана. В октябре, когда мы встретились, набор восстанавливался. Об этом, в частности, шёл за чашкой кофе наш разговор…
В одной из своих книг я пропел целую оду журналистским блокнотам, их у меня сохранилось несколько десятков. Не все лежат мёртвым грузом. Вот и этот, карманного формата: в нём — записи о двух важных для меня событиях. О поездке в Певек на празднование 50-летия газеты «Полярная звезда» в апреле 1991-го и о встрече через полгода с Юрием Власовым во время одной из московских командировок.
В дни моей юности этот человек казался мне гигантом, атлантом, который поднимал над головой не штангу, а всё бескрайнее небо нашей планеты. А тут — вполне обычный человек. Мягкое, бережное пожатие руки. Борода, выцветшие голубые глаза, которые он часто щурит или прикрывает ладонью. Иногда говорит, глядя одним глазом из-под руки. Клетчатая байковая рубашка с туго закатанными рукавами.
Но встречает меня не он. Дверь открывает жена. И вскоре я понимаю, что в семье у них существует чёткое разделение обязанностей. Она — его бытовое прикрытие, а в некотором смысле — и секретарь. У неё записная книжка со всеми расчётами по издательским делам. Туда же она заносит сумму привезённого мною гонорара за «Геометрию чувств». Высокая, статная, в чёрных брюках и чёрном свитере. Чем-то похожа на казачку (кубанской казачкой была мать Юрия Петровича). Иногда вдруг в речи прорывается «шо»…
Во всём же остальном, что не касается мирской суеты, она — его безоговорочная поклонница. Буквально смотрит мужу в рот, ловит каждое слово. Все его произведения — гениальны.
В квартире идёт ремонт, поэтому сидим на кухне. Конечно, главный разговор об издательских делах. О том, как всё тяжело и как трудно молодому писателю пробиться к читателю. Показывает ту самую «рассыпанную книгу», часть тиража которой успела до путча попасть в продажу. Солидный, красиво изданный том. Издательство АПН «Новости».
— Тогда же были приостановлены книги Горбачёва и Яковлева… Откуда знаю? Из письма рабочего типографии. Происки КГБ. Они уже много лет не дают мне печататься, ни у нас, ни за границей…
Вспоминается его речь на I съезде народных депутатов СССР 31 мая 1989 года, в которой он резко выступил против КГБ.
И появляется ощущение, что к ГБ у него собственное, болезненное отношение, на грани маниакальности. Но тут же соображаю, что с дней ГКЧП прошло-то всего полтора месяца. Просто он об этом говорит, в том числе и с трибуны, а мы молчим.
— Сейчас готовятся книги не только Горбачёва и Яковлева, «пишут» уже и Раиса с Наиной…
Так переходим к Ельцину.
— Груб, высокомерен. Во время приёма граждан, выслушав человека, может ему ничего вообще не ответить. Кивает секретарю: «Следующий». Ельцин, Попов, Собчак — одна компания, круговая порука. Сегодня главный вопрос — село, продовольствие. Но демократам, в кавычках, не до того: они делят кресла. Сегодня одно вовремя сказанное слово может вознести человека на такую высоту, о какой он и не мечтал. Боюсь, что всё это приведёт к новому путчу, правонационалистического толка. Это будут не оголтелые, не «памятники», но достаточно правые, чтобы отменить демократические реформы, а возможно, устроить репрессии и погромы.
Тогда эти слова вызвали у меня сомнения. Злополучный август позади, всё налаживается. Но пройдут два года, и новый путч почти состоится, и почти по сценарию Власова.
Дальше — о средствах массовой информации, в том числе ленинградских:
— Дал две статьи в ваш «Час пик», обе купировали и исказили. Одна — в связи с осквернением советского танка в Чехословакии. Зачем поливать краской, вымещать события 68-го года на том, что связано с 45-м? Не нужен — снимите, мы найдём ему место. Чуть ли не в следующем номере последовала отповедь академика Лихачёва: с каких это пор танки стали предметом национальной святыни? Уверен, что он выступил под чью-то диктовку…
Тут я напомнил, что заместителем Лихачёва по Фонду культуры является Раиса Горбачёва.
— Независимой прессы у нас как не было, так и нет. По-прежнему, кто платит, тот и заказывает музыку. Характерно, что в этих статьях было выброшено в основном то, что было сказано в адрес «демократов» и руководства России.
Возвращаемся к Чехословакии. Тема для Юрия Петровича не случайная:
— Что касается чехов, лучше бы вспомнили двухлетнюю деятельность Чехословацкого корпуса в Сибири в Гражданскую войну. Террор, выдача большевикам Колчака, вывоз золотого запаса. Я это время хорошо изучил, описываю его в «Огненном кресте». Собирал материалы много лет, у меня есть книги и документы, которых нет ни у кого. Многое покупал на деньги от спортивных рекордов…
Спрашиваю о его депутатстве, был ли в этом смысл, что оно ему дало?
— Только одно — возможность открыто, публично выступать, высказывать своё мнение, не боясь, что тебя завтра же упекут.
На этом запись нашего разговора в блокноте заканчивается. Дальше следует моё «резюме», запись, сделанная уже после возвращения из столицы. Об оставшихся ощущениях.
О том, что Власов в итоге произвёл впечатление если не фанатика, то человека целеустремлённого, больного своими идеями, темами, упёртого в них и до конца им преданного. Тут, наверное, и сильно развитое самолюбие, и спорт, где на карту ставилось всё ради конечной цели — победы, всё, кроме совести. Тут и его принципиальное отношение к КГБ, недоверие к главным политическим фигурам страны, а с другой стороны — беззаветная вера в свой талант писателя, который нужен людям.
Таким я и запомнил Юрия Петровича Власова, олимпийского чемпиона и человека. Первого советского атлета, который бросил перчатку американским тяжеловесам и победил их, раз и навсегда.
Проигрывать он не умел.
