Девять дней назад не стало Андрея Константинова. Он был, несомненно, крупной личностью. И далеко не только для Петербурга. Друзья его любили, недруги — как без них! — уважали…
«С ним мы ругались и пели. Смеялись и прощались»…
Когда уходят люди, десятилетиями близкие, нужна пауза для осмысления произошедшего. Андрей Константинов заслуживает не только память друзей и близких. Скажу больше: чрезмерное, хотя и объяснимое внимание к «Бандитскому Петербургу» сужает значение того, что оставил нам Константинов.
Он был летописцем Времени, пока не претендующего на всестороннюю исторификацию, значит, продолжающего жить в эмоциях-воспоминаниях поколений 1950-х — 1960-х годов. Это не только узнаваемые фрагменты «распутицы 1990-х». Ей предшествовали не менее выразительные страницы нашего всенародного бытия. Здесь и сомнительный для некоторых поиск союзников страны на любом по удалённости Востоке — от Йемена до Афгана. С 1990-х началась не менее «отечественная» и судьбоносная чеченская страда. Всё это живо в памяти очевидцев, воспринимающих книги Андрея Константинова как иллюстрации собственной биографии. Меньше года назад Андрей искал встречи с одним из известных военкоров, хотел откликнуться на СВО. Не успел…
Он обращался к памяти предшествующих поколений, без опыта которых мы были бы другими. Историко-литературное значение этих обращений лучше оценят дети-внуки. Ведь говорят, что задача очевидца собрать всё, что увидел. Дети отсеют неважное. Внуки сделают выводы. До выводов пока далеко. Но за коллективных отцов в ответе и будущие поколения.
Было бы упрощением оценивать Андрея по формальной журналистской шкале: расследования, хроники, публицистика. Его авторский подход состоял в том, чтобы в первую очередь выразить гражданскую позицию. С нею соглашались не все, но тысячи слушателей каждую неделю ждали его Слова. Лет 20 назад его «Тайный советникЪ» считался одним из самых адекватных, а потому востребованных изданий далеко не только Петербурга. В серьёзных московских кабинетах этот памятный «Ъ» был в не меньшей цене. И в идейном, и в обыденном смыслах Андрей не казался одиноким. Вокруг него было много замечательных, незаурядных личностей, само приближение к которым повышало самооценку.
Без политики не обойтись. В сегодняшних медийных реалиях многое, что перечит либерально-фрондисткому дискурсу, удостаивается скепсиса: либо ты «подкуплен Кремлём», либо идиот по призванию. Андрей оставался, прежде всего, государственником. При любой степени скептицизма к нюансам, которые преподносит каждый день. Его мудрость состояла в отрицании радикализма — главного бича российской интеллигенции.
Он умел повести за собой. Повести не соблазном, примкнуть в круг столь же чтимых, войти примером человечности. Наш общий знакомый столкнулся с неприятностью, грозившей жизненными проблемами, финансист этого знакомого «потерял зарплату» большого коллектива… В ответ на это Андрей молча протянул конверт…
В кругу своих военных коллег-переводчиков он не козырял различиями-достижениями. Наоборот, был привержен субординации, пусть и ситуативной. Поэтому его считали своим не только друзья по востфаку Ленинградского университета, но и выпускники знакового в годы его спецкомандировок Военного института иностранных языков. Старлея Бакошу они вспоминают тепло и без иронии. Он не стеснялся до конца своих дней называть себя военным переводчиком.
Упоминание о своём военном прошлом не у всех в чести — слишком разные ассоциации вызывает армейская среда. Андрей зримо подтверждал, что Офицер — это звучит гордо. Да и его интеллектуальный диапазон делает честь любому гуманитарию. В погонах и без.
Для полноты памяти не обойтись без сиюминутной публицистики. Когда после удачного боевого эпизода участник спецоперации отплясывает по-чеченски, это значит, и о Чечне Андрей Константинов написал всё правильно…
Благодарить за Память — значит, благо дарить всем оставшимся…
