Что ждёт нынешних молодых эпохи смартфона и социальных сетей? Сумеют ли они совладать с серьёзными вызовами грядущих времён и обрести своё счастье?
Эти ребята лучше, чем мы их воспитывали
Люди постарше обвиняют нынешних девчонок и мальчишек в том, что они слишком много якают, умеют лишь потреблять, а не работать. И во многих случаях — даже чересчур во многих — это правда.
Да только кто в этом виноват? Не мы ли сами?
Разве не мы рожали всего одного ребёнка и превращали его в центр нашего семейного мироздания? Всё ему, драгоценному, — и самый вкусный кусочек, и платный кружок английского языка, и модные кроссовки, и компьютер со всеми наворотами, и дорогой репетитор, чтобы натаскал для поступления в престижный вуз… Ну, и какой ребёнок после всего этого не ощутит себя самее всех на свете?
А разве не мы сами мечтали, чтобы наш отпрыск получил всё то, чего не было у нас? И разве не мы всегда твердили ему: «Твоя главная работа — хорошо учиться!», при этом не думая, что наше дитё, хотя уже и с нас ростом, до сих пор не умеет ни гвоздь забить, ни обед приготовить.
Но вот ведь какая метаморфоза — наши взрослые дети зачастую оказываются лучше, чем могли быть благодаря нашему так называемому воспитанию. Гораздо лучше.
Достаточно посмотреть на множество наших благотворительных фондов и обществ, которые помогают пожилым, больным, одиноким людям и братьям нашим меньшим. Подсчитано: сегодня в России 7,5 млн. волонтёров, большей частью молодые [Российская газета. 15.06.2021] — огромная армия милосердия!
Кресло и тренажёр — кто кого?
О гиподинамии — биче современной цивилизации — начали говорить ещё в 1960-е годы. Сегодня говорят о том, как страдают от неё дети.
Специалисты НИИ гигиены и охраны здоровья детей и подростков пришли к ужасающему выводу: из 426 московских одиннадцатиклассников, за которыми они наблюдали с первого класса, — нет ни одного (!) абсолютно здорового. Наиболее распространены нарушения сердечно-сосудистой и костно-мышечной систем, органов дыхания, нервной системы и психической сферы, расстройства зрения, а среди хронических — язвенная болезнь, гастродуоденит, сколиоз, близорукость… [Известия. 20.06.2017].
Ответ не заставил себя долго ждать. Здоровый образ жизни — одно из модных увлечений современной молодёжи. Правда, не всей, а как сейчас принято говорить, — продвинутой. Эти девушки и парни не курят, если пьют, то вино и лишь очень малыми дозами, а главное — активно занимаются физкультурой. Джоггинг, велосипед, бассейн, фитнес-клуб — эти ребята времени даром не тратят.
И вот ещё один показатель: в предковидном, 2019 году продолжительность жизни в России достигла рекордной отметки — 73,6 года (Известия. 21.04.2020].
Конечно, столь впечатляющий сдвиг был достигнут не только благодаря молодёжи и моде на ЗОЖ. Свою лепту в рекорд внесли многие факторы — здравоохранение (как бы кто у нас его ни ругал), лекарственные препараты, рост населения в городах, где медицина гораздо лучше, автомобилизация, несовместимая с потреблением алкоголя, запрет на курение в общественных местах…
Да мы и сами, без всякой статистики, видим, что пожилые теперь чаще доживают и до 80, и до 90 с лишним. И никого это уже не удивляет.
Судя по общемировому опыту, такой тренд в ближайшие десятилетия продолжится и в России (если, конечно, не будет резкого всепланетного изменения климата, новых вирусных пандемий и прочих напастей).
Впрочем, повышение продолжительности жизни для общества и государства — тоже серьёзный вызов. В России уже сегодня пенсионеры составляют примерно треть всего населения. Даже при том, что многие пожилые люди продолжают работать (одни — потому что хотят, другие — потому что приходится), это огромная нагрузка на бюджет.
А если пенсионеров, при низкой рождаемости и дальнейшем росте продолжительности жизни станет ещё больше? Что тогда? Нищая старость миллионов людей или нищий госбюджет?
Экономисты утверждают: ни то, ни то другое. При стабильно развивающейся экономике — пусть даже вполовину, как в Китае, — можно было бы перейти к формированию консолидированной пенсии по старости. Скажем, одна половина пенсии — из ПФР, а вторая — из личных накоплений самого пенсионера.
И это, по-вашему, семья?
По данным Росстата, в 1960 году в РСФСР молодые люди чаще всего вступали в брак в 20-24 года: юноши — 48,8 процента, девушки — 49,0 процента. Но уже в 1990-м женихов и невест в этой возрастной группе было, соответственно, 46,6 и 34,3 процента, а в 2016-м — 18,7 и 27,5 процента. Люди стали жениться позже. Не буду отягощать вас дополнительными данными. Скажу только, что и в грядущем эта тенденция не изменится.
Нынешние молодые считают, что сперва надо позаботиться об образовании, карьере и семью строить на свои деньги, а не на родительские, как это сплошь и рядом было во второй половине прошлого века. К тому же, если жить предстоит не до 60-70, как раньше, а, по крайней мере, лет до 90, то куда торопиться?
Где поздние браки, там и поздние дети — когда родителям уже за 30. Точнее — ребёнок. Пока, невзирая на все материальные усилия государства, ощутимо поднять рождаемость в России не удаётся. Двое детей — редкость, трое и больше — ещё большая редкость. Да что там, всё чаще встречаются семьи, в которых вместо ребёнка — прости, Господи! — собачка, кошечка или даже аквариум с рыбками.
А в последние годы в моду входят и вовсе синглтоны — молодые люди вполне нормальной сексуальной ориентации, но встречающиеся со своей избранницей (избранником) лишь время от времени и, по обоюдному желанию, отказывающиеся связывать себя узами брака.
Саша Рау утверждает: «В ближайшие годы женатые люди могут оказаться в меньшинстве — пришло время одиночек» [Рау С. «Я — синглтон»: почему людям для счастья больше не нужны отношения // Конец привычного мира. М., 2021. С. 129].
Устоит ли эта синглтонская мода в XXI веке? Не знаю. Но очень надеюсь, что рухнет. Люди, принципиально отказывающиеся иметь детей, живут вопреки великому закону природы и к тому же безмерно обедняют свою жизнь, ведь растить ребёнка, а потом и внуков — не только тяжёлый труд, но и огромная радость.
Учись, наука продлевает нам активную жизнь!
Все, кто анализирует проблемы будущего на рынке труда, словно соревнуются — кто назовёт больше профессий, которые канут в Лету через пять-десять-двадцать-тридцать лет? Каждый — со своими сроками, и списки — один другого длиннее.
Можно верить этим прогнозам, можно — не верить или вообще жить по принципу «ноль внимания, фунт презрения». Но одно непреложно — мало кому из нынешних 20-25-летних удастся прожить всю жизнь с уже полученной профессией.
Да что пытаться понять далёкое будущее! Взгляните на сегодняшнюю статистику. По результатам исследования, проведённого сервисом «Работа.ру» и порталом Rambler, уже теперь 40 процентов выпускников российских колледжей, техникумов и вузов работают не по тем специальностям, которые значатся в их дипломах.
Директор Центра внутреннего мониторинга Института образования НИУ ВШЭ Иван Груздев объясняет это тем, что «быстрые изменения в экономике приводят к появлению новых профессий» и уточняет:
— В этом смысле скорее стоит говорить о том, используются ли компетенции, полученные в ходе обучения, в профессиональной деятельности. И насколько полезными оказались годы, проведённые в университете, для построения успешной карьеры.
Если выпускник работает по той же специальности, по которой учился, измерить эффективность обучения не так уж трудно. Но если специальность и, более того, профессия другая — тут уж найти измерительный прибор для определения эффективности полученного образования крайне трудно. Можно полагаться разве что на мнение самого выпускника.
Что ж, сошлюсь на личный опыт. Я в своей жизни окончил два учебных заведения. В первом — 157-й ленинградской школе при Академии педагогических наук РСФСР — меня научили учиться и постарались дать не только знания, но и их осмысление. И школу свою я всегда вспоминаю с большой благодарностью. Про второе — филфак Ленинградского госуниверситета — такого сказать не могу. Правда, учился я на вечернем отделении и не ахти как прилежно, поскольку уже работал журналистом и имел семью; так что виноват был не столько факультет, сколько я сам.
Про свои личные обстоятельства университетской учёбы я позволил себе упомянуть исключительно для того, чтобы сказать: нынешним молодым будет в жизни гораздо труднее, чем нам, — им, чтобы продлить активную жизнь, придётся учиться и переучиваться до глубокой старости.
