Хичког*
Ёжик такой, как в сказках Сутеева, — в валенцах и с мешком в руках, пошёл за яблоками. Детишки попросили яблок. Дети — ёжиное всё! Мешок он взял на всякий случай — друзей и соседей угостить, а семье бы хватило и нанизанных за спину на иголки. Куда уж больше-то.
Ёжик, вообще-то, никогда раньше не ел яблок. Всякое ползучее под листвой и слизняков — да! Яблок — пока нет. Говорят, растёт там за дорогой одна — сладкущая!
Ёжик никого не боялся, даже лису. Поэтому, когда он смело выполз на асфальт и попал в свет фар, он всего лишь вскрикнул
— Ой!
И умер.
Ёжик до этой минуты смог вырасти очень маленьким — относительно автомобиля. Вот если бы он вымахал таким же здоровенным, как лось! Тех машины уважительно объезжают, выполняя требования знаков: «Осторожно! Где-то здесь сейчас на дорогу выйдет лось!». Лосей в лесу учитывают, порой и с вертолёта, а ёжиков нет — живут без счёта.
Ёжик мог бы, наверное, иметь колючки как у ГИБДД, которыми офицеры останавливают преступников на дорогах. Тогда бы его тоже объезжали, даже ловчее, чем лося. Но у него с собой в руках только палочка-выручалочка-через-всё-скакалочка.
Не сработало сегодня что-то.
Ёжика переехали ещё раз, потом десятый, что уже совершенно не важно. Лось бы, по крайней мере, мог «сгонять ничейку» и снести половину машины вместе с пассажирами и водителем. А ёжик не может так. Вот ведь!
Ёжика шкурку, уже подсохшую к утру, унесло с дороги в кювет порывом, поднятым старым вонючим КамАЗом. Против КамАЗа и лосю не устоять! Что уж там бывшему ёжику. Ёжики никогда не едят яблок, им не перейти дорогу. А так бы — за обе щеки!
Бы.
—————
* |ˈhɛdʒ(h)ɒɡ| англ. — ёжик
Перед полной луной
Теперь он один.
Один, а мира вокруг нет.
Давеча жгли траву, а перекинулось на лес. Кто-то жёг. Вся стая сгорела — от мала до велика. Вся.
Он слышит, как в деревне через громкоговоритель говорят по очереди старый председатель бывшего совхоза и местный всё еще голова:
— Не сейте панику! Не сейте панику! Не говорите соседям, что сгорело много леса. Говорите — мало сгорело! Не сейте панику, всё будет хорошо! — строго сменяют речами друг друга люди.
Перемежая их, поют всегда бодрые артисты.
А он понимает лишь это — Он один теперь, жизнь его не имеет более цены. Он — ни зачем! Жёлтыми ночными глазами растит луну до полной. Такими же холодными, даже холоднее. Воет. Воет-воет. Один за дальними домами.
Паника. Знал ли до сегодняшнего вечера весь этот жирующий в деревне скот — что такое паника?
До сегодняшнего вечера. А теперь узнает каждый. Никто не сомкнёт на ночь глаз, в страхе больше их не открыть. Никто не покажет на улицу носа — будут сидеть в своих норах, боясь быть растерзанными. Ужас — один на всех — заставит перезваниваться, разбираясь целыми днями:
— Кто посадил траву возле этого чёртова леса? Кто не скосил её осенью? Кто продал спички, кто купил спички, кто сделал на заводе спички, что такое спички?..
Перекликаться друг с другом опустошёнными звонками и прятать от самих себя оставшиеся спички.
— Может отстрелять и этого, последнего?
А он уже стал спокоен. Его жизнь больше не имеет цены. Не боясь выстрелов и красных флажков оклада, он чутко разбирается, выжидая свою цель.
В лето 7546
Было, шёл охотник с двустволкой по лесной дороге, посвистывая. А тут выскакивает на него зайчишко.
Охотник ружьё вскидывает, стволами зайца ловит — сейчас отдуплетится. Только взмолился заяц человеческим голосом:
— Убей меня, охотник миленький, скорее! Можешь даже съесть.
Что за диво! Охотник, встретив непознанное, убрал глаз с мушки, внимательно разглядывая зайца.
А тот весь был увешан иксодовыми клещами. Членистоногие эукариоты сыто болтались на ушастом, свешиваясь во все стороны виноградными гроздьями. Намертво вклещившись тысячей клешней, они толпой выпили крови уже ползайца. Съели без всяких там охотников. И косой теперь больше жить не хочет. Зачем оно ему такое существование?
— Стреляй, дорогой! Быстрее, — заяц сел поудобнее под выстрел. Вот так, бочком. Потом подскочил поближе, плача разгнившими глазами. Ещё поближе. Ещё.
И тогда охотник побежал в деревню, а скоролапый за ним. Мужик стал наугад отстреливаться за спину, да так с пальбой в деревню с зайцем и прибежал.
И было это в лето 7546 года от сотворения мира. Когда климат совсем потеплел, а клещи развелись безраздельно. Доедая последнее живое в лесу.
Ровно так и было, и к Рождеству Христову отношения не имело.
